Провинциалка 2. Дорога назад. Анастасия Шерр

я оглянулась в последний раз и забралась в салон машины, где приятно пахло кожей и Севером…

      Кусая губы, наблюдала, как он напоследок что-то говорит тётке, отчего у неё округляются глаза, и идёт к машине. Ко мне…

* * *

      Он молчал. Не сказал ни слова за час езды, а я не сводила с него напряжённого взгляда. Я сотни раз представляла нашу встречу и всегда по-разному. Но вот так, чтобы никаких эмоций, тишина… Ни разу. Всё же я ожидала хотя бы короткого разговора. Ведь он приехал, потому что узнал о беременности. Или… Нет? Самсон ведь не мог промолчать и не доложить своему шефу. Или мог?

      Стало дурно и на этот раз физически. К горлу подступила тошнота – моя верная спутница вот уже две недели.

      – Меня тошнит, останови! – зажала рот рукой и сцепила зубы, пытаясь удержать в себе завтрак.

      Матвей вынырнул из своих раздумий и резко свернул на обочину, но дверь не разблокировал.

      – Укачало? Ну ты подыши, подыши, – нажал на кнопку и окно с моей стороны опустилось вниз.

      Терпеть я больше не могла, а уж объяснять что-то этому дубине – тем более. Высунулась в окно и… Блеванула от души. Стыдно? Нет. Я беременна и для меня это нормально. А кому не нравится, пусть не смотрит.

      – Даже так? Ну ладно, буду ехать помедленнее. Могла бы сразу сказать, – как ни в чём не бывало завёл двигатель и, кинув мне на колени упаковку влажных салфеток, тронулся.

      Он что, совсем дебил? Или просто притворяется, в надежде, что если не признавать беременность она рассосётся? Или всё же не сказал Самсон? Не мешало разведать обстановку.

      – Как у тебя дела? – знаю, что вопрос дурацкий, но надо же было с чего-нибудь начать.

      Он повернулся ко мне, быстро оглядел с головы до ног и буркнул:

      – У меня всё заебись, манюня.

      Манюня…

      Как я скучала по этим его глупым кличкам. Невыносимо скучала. Так чего же теперь мне слышатся некогда ласковые слова так небрежно?

      – Я рада, – отвернулась к окну, но в следующую секунду удивлённо уставилась на Севера.

      Он свернул на обочину и, облокотившись об руль, шумно выдохнул.

      – Почему ты молчала, Стеша? Почему не сказала мне? У тебя ведь был телефон. Ты в любое время дня и ночи могла позвонить мне и сказать, что тебя обижает эта старая вобла. Ты могла сказать Самсону, в конце концов! И почему ты так похудела, скажи? Я ведь засунул деньги тебе в чемодан. Скажешь, не нашла?

      Вот оно что. Это он о тётке. А я то уж думала…

      Не могла я ему позвонить. Не потому, что гордыня не давала, а от того, что боялась. Панически боялась услышать, что больше не нужна ему.

      А деньги… Да, деньги нашла. Только не я, а тётка. Именно после этого я и была названа проституткой, а мои новые вещи выброшены в мусорку.

      – Я тёте их отдала, – отчего-то не могла сейчас смотреть ему в глаза.

      Наверное, не хотела показывать свои слёзы, что уже застелили взор.

      – Блядство, ну чего реветь-то, а?! – в сердцах стукнул по рулю и, резко схватив меня за «шкирку», притянул к себе. – Ну всё. Я рядом. Ты не одна больше. Ну-ка, цыц, сказал! –