Аттестат зрелости. Илана Петровна Городисская

машинально вырвал страницу из тетради, и, не проявляя интереса к заданию соученицы, склонился над своею рукописью. Лиат, для вида, погрузилась в чтение, урывками конспектируя. Некоторое время каждый был поглощен своим делом.

      – Это и есть твое эссе? – спросила Лиат погодя.

      Шахар молча кивнул.

      – Как продвигается?

      – Никак.

      – Как же так? – не поняла девушка. – Как же так? Ты же так много над ним работаешь!

      Шахар Села устремил на нее печальный взор своих больших голубых глаз.

      – Это видимость. Я, с недавних пор, даже не прикасаюсь к нему. Мне ничего не идет в голову.

      Лиат отвела взгляд. Любые ее расспросы могли бы показаться глупыми, поскольку Шахар не мог не понимать, что ей и так обо всем известно. Но, уже придя сюда, она не находила в себе сил уйти. Мощнейшая тяга к парню и редкий случай их уединенного общения точно пригвоздили ее к месту.

      – Теперь я понимаю, – пробормотала она спустя какое-то время, – отчего ты решил остаться, когда мы все будем в поездке. Тебе нужна спокойная обстановка.

      – Да, разумеется, – бросил парень, не поднимая головы. – Жаль только, что для других я сноб, заумник и эгоист, и что они даже не пытаются понять, насколько мне не до поездок и не до пьянок в их инфантильном обществе.

      – Не огорчайся, – попыталась его успокоить собеседница, испытывавшая все возраставшую неловкость от взрыва его признаний. – В сущности, этот кемпинг – бесполезная вылазка, на которую толкает скорее стадное чувство, чем желание каждого.

      – Я не из-за него огорчаюсь, – вздохнул Шахар, – а из-за принципа.

      – Какого еще принципа?

      – Назови это упрямством, если хочешь. Я мечтаю осуществить много замыслов, но все они требуют от меня целенаправленных поступков. И лишь сейчас я осознаю, какую цену мне придется заплатить за мои мечты. Может, я действительно гордец и эгоист, готовый стать одиноким волком ради этого, – произнес Шахар достаточно громко, отчего библиотекарь и другие занимавшиеся в зале школьники обернулись к нему и дружно зашикали.

      Девушку бросило в нервную дрожь. В порыве страсти и участия она схватила молодого человека за руку и горячо прошептала:

      – Никакой ты не гордец! Ты – по-настоящему умный, зрелый человек. Те, кто тебя избегают и недооценивают, сами, с годами, станут такими же, как ты, и тогда-то все сами поймут. Быть зрелым, в нашем возрасте и в нашем окружении, не так-то просто!

      Молодой человек ничего не ответил. Он задумчиво провел ладонью по черновику эссе, как будто лаская, и вновь погрузился в молчание.

      Огромная волна любви и жалости захлестнула сердце девушки. Этот обычно воодушевленный парень выглядел совсем разбитым. Но она знала эту непреклонную, твердую душу, и понимала, что, хоть страдание его было велико, он, все равно, от своего не отступится. Ей сейчас хотелось бы броситься на шею Шахару, зацеловать и заласкать его, любимого. Закрыв глаза, она представила себя на коленях у одноклассника, не размыкающей с ним слившихся в поцелуе губ, и греза эта была настолько