.

не в силах выдавить ответ. Да он его и сам знает. Какой нормальный человек будет рисковать ребенком? – Пошла! – толкает меня в очередной вагон, следом за которым находится ресторан. Прикрываю глаза от разочарования и очередной порции слез, но быстро стираю их тыльной стороной ладони. Почему на уроках в школе учат как готовить салаты, вместо того, чтобы показывать девочкам как защищать себя? Выдыхаю и стараюсь успокоиться, лишь бы не напугать бледным лицом Катюшку.

      Мы занимаем очередь, ожидая, пока желающие скоротать путь накупят по два-три хот-дога, сэндвичи и кофе. Все пассажиры расслаблены, непринужденно болтают, смеются. Легкие наполняет запах готовящихся французских булок и копченых сосисок. Мой же желудок от переживания грозится вывернуться наизнанку.

      – А как тебе зовут? – вдруг вопросительно вскидывает голову Катя. Мужчина мельком одаривает ее равнодушным взглядом, осматривается по сторонам. Он все время напряжен и то и дело кого-то высматривает. Вероятно, опасается полиции.

      – Дима, – снова возвращает на нее глаза.

      – А давно ты Аню знаешь? – продолжает расспрашивать Катюша.

      – Катюш, лучше думай с какой сосиской выбрать хот-дог, – спешу перевести её внимание на себя, – С копченой или молочной?

      – Молочной. Копченая острая, я не люблю такую.

      Мы берем хот-дог с соком и возвращаемся на место. Катя предлагает поделиться и со мной, и даже с этим Димой, но мне кусок в горло не лезет. Я мечтаю только об одном, чтобы мы скорее добрались до города. Три часа тянулись как никогда долго. Меня то трусило, то отпускало. Я успокаивала себя мыслью, что еще немного и этот кошмар закончится. Точнее очень верила в это. Несколько раз проходил проводник, и я каждый раз ждала, что он заметит неверное количество пассажиров, занявших наши места, но нет. Молодой человек в униформе проходил мимо, пока я провожала его спину умоляющим взглядом остановиться, обернуться, подойти и спросить документы. Я только сейчас поняла, что значит молча кричать. Я орала о помощи, но меня не слышали. Напряжение граничило с сумасшествием. Еще никогда прежде я не испытывала подобного волнения, когда даже сердце болит и грудную клетку выламывает.

      Когда поезд подъезжает на конечную станцию, я готова разрыдаться. Пассажиры начинают вставать со своих мест и двигаться к выходу. Дима, который все это время молча сверлил взглядом двери в вагон, сейчас вдруг перегибается через меня и выглядывает в окно. Толстовка сдвигается, и перед моими глазами оказывается крепкая шея, на которой отчетливо выделяется быстро пульсирующая вена. Под левым ухом у него выведено тату в виде скрипичного ключа. Возможно, он когда-то был музыкантом. Я не замечаю, как стала вжиматься в спинку кресла, пока он пристально высматривает кого-то на улице. Поворачивает лицо ко мне, и я еще крепче вжимаю голову в подголовник.

      – Сейчас спокойно выходим и идем в сторону такси.

      – Хорошо, – слушаюсь я.

      С собой у нас небольшой чемодан,