Избавьте меня от нее. Джеймс Хедли Чейз

и спускают в лифте. Он продолжал стонать, обессилев от боли. Они втащили его в просторный подземный гараж, рассчитанный на три сотни машин.

      – Здесь, – указал Клинг.

      – Да, сэр.

      Киллер смотрел на вьетнамца слегка озадаченный.

      – Тебе уже приходилось убивать, малыш?

      – Да, сэр. Жизнь в Сайгоне всему научит. Чтобы выжить, надо уметь постоять за себя.

      Нго подошел к ворочающемуся на полу Луи.

      Клинг, как завороженный, смотрел, как Нго хладнокровно приставляет ствол к виску Луи и нажимает спусковой крючок. Эхо от выстрела – и в гараже снова стало тихо.

      – Неплохой выстрел, малыш, – одобрил Клинг. – Дай мне пистолет.

      Он обтер рукоятку носовым платком и, опустившись на колени рядом с телом, вложил пистолет в руку убитого.

      – Вот так, малыш. Теперь идем спать.

      – Да, сэр. Чашечку кофе, сэр, или чего-нибудь выпить?

      Клинг весело заржал:

      – Да, парень, тебе цены нет. Ты спас мне жизнь, и я этого не забуду.

      – Вы тоже спасли мне жизнь, сэр, – тихо сказал Нго, – я тоже этого не забуду.

      Когда они поднимались в лифте в квартиру, Клинг спросил:

      – Что ты сделал с ним?

      – Ах, это!.. В теле полно нервов. Надо только знать, где нажать. Наступает паралич от боли.

      Клинг надул щеки.

      – Так он оскорбил тебя?

      – Да, сэр. Он полил грязью вас и меня.

      Клинг почесал в затылке.

      – Так что тебе пришлось убить его, а?

      – Да, сэр.

      Дверь лифта открылась, и они вошли в квартиру.

      – Кофе, сэр, или выпить?

      – Нет, иди спать малыш, и спасибо тебе.

      Нго поклонился:

      – Доброй ночи, сэр.

      Когда он ушел, Клинг подошел к большому окну и посмотрел вниз на вереницу машин. Он понимал, что нашел не только прекрасного слугу, но и незаменимого партнера, такого же безжалостного и хладнокровного, как он сам.

      Нго Ви лежал, совершенно расслабившись в своей удобной кровати, уставившись взглядом на полосу света от ночника на потолке. Мысленно он вернулся сейчас на восемь лет назад, к годам, когда они жили в Сайгоне, в страхе и неопределенности. Он думал о своей матери, которая целыми днями сидела под палящим солнцем на улице, окруженная котелками с различными вьетнамскими блюдами. Рядом с ней горела маленькая жаровня, чтобы подогревать пищу.

      Проходя мимо, тяжело нагруженные крестьяне часто останавливались и покупали у нее еду. Часто около нее на корточках в кружок сидело до десятка пожилых вспотевших мужчин. Они платили ей несколько мелких монет за маленькую порцию пищи.

      К концу дня, возвращаясь домой, в их крохотную комнатушку, она была счастлива, если ей удавалось выручить сумму, равную четырем американским долларам. Остатки еды в ее бидонах доставались Нго и ей самой.

      Нго тогда было тринадцать лет, и он усердно постигал все, чему учил его американский священник. Вечерами он прибегал в маленькую приемную старого доктора Чи Ву, специалиста по иглоукалыванию. У доктора раньше была обширная практика, но теперь, когда