Детектив «Седьмой флот». Сергей Алланович Качуренко

от времени узел.

      Случилась эта мерзопакостная история накануне выпуска из школы. Будущие офицеры милиции стажировались в районных отделах угрозыска. На пару с Ленькой мы оттачивали оперативное мастерство в Жовтневом районе – самый центр Одессы. За неполную декаду Доход умудрился пару раз залететь по пьяному делу. Как ни удивительно – без моего участия.

      Его отозвали со стажировки и неожиданно для всех отчислили из школы и уволили из органов. Случай экстраординарный! Изгоняли, как правило, за многократные нарушения дисциплины или неуспеваемость во время перевода на следующий курс. Но так, чтобы рассчитать вчистую, когда на носу выпускные экзамены – подобного не случалось. Особенно если учесть, что Недоходов-старший все еще занимал высокий пост в городском исполкоме.

      Курсанты прибывали в недоумении и потрясении от жесткого решения руководства. Поползли слухи, будто всему виной личные неприязненные отношения замполита школы с Ленькиным отцом. В прошлом они служили в угрозыске, поддерживали дружеские отношения, но нежданно-негаданно меж напарниками пробежала черная кошка.

      Как бы там ни было, но замполит умело и цинично обставил инцидент и преподнес таким образом, что сами курсанты осудили поведение однокурсника. Якобы никто не желает поручиться за Дохода и тем более пойти с ним когда-нибудь в разведку. В итоге формулировка прозвучала типично: «Дебоширам и пьяницам не место в рядах советской милиции!».

      С вердиктом подобного содержания нужно было увольнять чуть ли не половину курса. Конечно, были среди нас паиньки и трезвенники, но большинство не брезговало опрокинуть стаканчик и «поводить козу». Мало кто не попадался за различные огрехи, а впоследствии не изображал святошу на заседаниях суда курсантской чести.

      Наиболее гадостным оказался тот факт, что замполит назначил на роль общественного обвинителя Недоходова его закадычного кореша – то есть меня. Все случилось быстро и по-коммунистически неотвратимо. Бывалый политработник пару часов катался по мне танком, пытаясь расколоть и склонить к написанию повинки. Урезонивал не похабить себе судьбу и не хоронить заживо перспективу карьерного роста. В конце концов, я был сломлен, но не до конца. В объяснении начеркал, что виновным себя признаю, потому что с курсантом Недоходовым всегда заодно. То есть мы с ним – не разлей вода и два сапога пара. Поэтому поведение, позорящее честь советского правоохранителя – присуще обоим.

      Фатальный вывод послужил главным обвинительным аргументом в деле. Получилось, что приговор вынес курсант Кучер, о чем замполит не позабыл уведомить Недоходова.

      С тех пор мы не общались и не виделись, а перед выходом в отставку я узнал, что Ленька винит меня во всех своих бедах. Отчасти я с этим согласен. Ведь мог же тогда разрулить ситуацию, переговорив с корешем по душам? Мог! Почему отморозился? Интересный вопрос…

      Вот и остался на душе у Дохода швартовый узел, сковавший намертво айсберг обиды со скалой обвинений, а Кучер отыскал в лабиринте памяти нишу, куда можно подолгу не заглядывать,