Под знаком льва. Юрий Алексеевич Ручкин

в цинковый гроб, запаяли – по-другому везти нельзя было. И с таким “подарком” я возвращался в Челябинск. Слишком дорогой ценой, Игорь, мы за все это платим: ты – самой любимой, а я – самым дорогим, хотя, убежден, что за все эти гады ответят».

      Таяновский всю ночь не спал, раздумывая о письме, и, чувствуя себя отчасти виноватым, уснул только под утро.

      Игорь строил планы разгрома Белого. Дед помогал ему советами и, хорошо зная зековские порядки и законы, говорил:

      – А что здесь долго думать? Копейка у тебя имеется, взял снайперскую винтовку, завалил прям около ресторана, метров с пятисот. Пока его быки очухаются, ты уже будешь дома сидеть у телевизора, горячий кофе пить.

      Смотрящим за этой зоной был Сергей Григорьевич Волабин по кличке Длинный. Характеризуя его, Белый, ухмыляясь, говорил: «Дерзкий малый». Они вместе сидели в Златоусте, в так называемой «восьмерке», – зеки считали ее самой беспредельной по всей России, ментовский террор – хуже, чем в третьем рейхе. У Длинного была четвертая судимость за хранение и распространение наркотиков, в четвертый раз он попался на «южных морях», взяли его с поличным при передаче товара, он был осужден к восьми годам лишения свободы, а отбывал наказание в двухбратской тюрьме. Белый именно эту зону подкармливал всякими «сладостями» – кому наркотики передавал, кому деньги, а Длинный, в свою очередь, выполнял все заказы и просьбы Белого: как говорят, кто платит, тот и музыку заказывает. Вот и отправил он Длинному такой заказ: «Братан, к тебе там посадили очень гордого орла, я тут с ним на свободе никак не мог договориться, почему-то мы не смогли найти общий язык, так что сделай из него курочку, а лучше – петушка, так, чтобы жил, но очень плохо. Дело в том, что у него на свободе копейка осталась, причем немалая, не захотел поделиться, крыса. А я его здесь подожду».

      Длинный отписал Белому в ответ: «Братан, прокоцаю, все сделаю, непокорных на зоне не бывает, тем более на моей, – подчеркивая тем самым свою власть и силу. – С хозяином у меня все чики-пуки. Сам пару раз обращался, надо было одного козла проучить, так что этот будущий петушок будет моим, а я люблю свежатину, чтобы бабы по ночам не снились».

      Длинный заслал своего шныря:

      – Узнай, Васька, кто такой, всю подноготную, с кем кентуется, может, есть за ним грешки какие.

      Шнырь навел справки и доложил:

      – Да нет за ним ничего, мужик как мужик: работает, никому не должен, не играет, с воли хороший согрев получает, со своей хатой делится, а самое главное – с Дедом сдружился.

      «Это уже намного хуже», – подумал Длинный. Дед хоть и мужиком был, но с Игроком кентовался, были у них раньше какие-то общие дела, а Игрок, можно сказать, второй человек на зоне. Всю играющую в карты братву он крутил, как хотел, и не только здесь. Всюду, где бы он ни сидел, ему равных не было. За свои двадцать девять лет отсидки, начиная со сталинских времен, ни одному зеку пришлось с ним поплатиться собственной шкурой, проиграв в карты. Марку он держал по нынешнее время. Другу