Ангелы-хранители. Дин Кунц

же не бродячий пес, а, малыш?

      Собака фыркнула.

      – Нет, конечно, для бродячего пса ты слишком дружелюбен. Ты что, потерялся?

      Собака ткнулась носом в его руку.

      Тревис заметил запекшуюся кровь на ухе пса. На передних лапах виднелась свежая кровь, как будто он так быстро и долго бежал по каменистой местности, что подушечки его лап стерлись.

      – Похоже, ты проделал нелегкий путь, малыш.

      Ретривер тихонько заскулил, как бы соглашаясь с человеком.

      Тревис продолжал гладить пса по спине и почесывать ему за ухом, но через пару минут осознал, что хочет получить от животного то, чего оно ему дать не может: смысл, цель жизни, надежду.

      – Ну, давай беги.

      Он слегка шлепнул собаку по боку и выпрямился.

      Та не двинулась с места.

      Тревис шагнул мимо нее на узкую тропу, уходящую в лесную тьму.

      Пес забежал вперед и загородил ему дорогу.

      – Иди своей дорогой, малыш!

      В ответ он оскалил зубы и злобно зарычал.

      Тревис нахмурился:

      – Давай иди. Ты же умный пес.

      Как только он сделал шаг, ретривер оскалился и стал хватать его за ноги.

      Тревис отпрянул.

      – Эй, что с тобой?

      Пес перестал рычать и сел, тяжело дыша.

      Тревис предпринял очередную попытку, но собака кинулась на него с еще бо́льшей яростью. Она не лаяла, но рычала все громче и щелкала зубами, стараясь схватить за ноги. Тревис постепенно отступал. Он сделал восемь или девять неуклюжих шагов по скользкому ковру из опавших сосновых и еловых иголок и, споткнувшись, со всего размаха сел на землю.

      Как только Тревис оказался на земле, пес отвернулся от него, засеменил поперек поляны к началу уходящей вниз тропы.

      – Чертов пес, – сказал Тревис.

      Собака не обернулась на звук его голоса. Стоя на границе света и тени, она напряженно вглядывалась в даль – туда, где оленья тропа исчезала во тьме. Хвост был опущен, поджат.

      Тревис подобрал полдюжины мелких камешков, встал и бросил один из них в пса. Камень угодил в цель, но, несмотря на очевидную боль, собака не взвизгнула, а только быстро повернулась к Тревису с выражением удивления на морде.

      «Ну вот, – подумал Тревис. – Теперь она схватит меня за горло».

      Но пес только взглянул на него осуждающе и остался на месте.

      Что-то в облике измученного животного – выражение его темных глаз или наклон большой угловатой головы – заставило Тревиса пожалеть о своем поступке. Этот чертов пес смотрел на него с таким разочарованием, что ему стало стыдно.

      – Эй, послушай, – сказал Тревис. – Ты же сам первый начал!

      Пес не сводил с него глаз.

      Тревис бросил на землю оставшиеся камни.

      Собака посмотрела на них, и, когда подняла глаза, Тревис готов был поклясться, что увидел в них одобрение.

      Тревис мог вернуться назад или найти выход из каньона. Однако он был охвачен необъяснимым желанием во что бы то ни стало идти