Годовой абонемент на тот свет. Дарья Донцова

А то, что Дегтярев сейчас цвета бешеного огнетушителя, так… Ой! Маруся, ты меня по ноге стукнула.

      – Прости, милый, нечаянно задела, – сквозь зубы процедила жена.

      – Слон дома – беда! – поддержала пустой разговор Нина. – Вот кузнечик полезен, он издает мелодию, от которой убегают мыши.

      – Да ну? – поразилась Маша. – Впервые о таком слышу.

      – В Интернете можно кузнечковую музыку скачать, – уточнила Пантина, – найду и покажу.

      – Отлично, я африканский слон, – рявкнул Дегтярев, – с огромным, как кажется Нине, брюхом. Что еще приятного сообщите?

      – Александр Михайлович, я не о вас говорила, когда упомянула про живот, – возразила Нина.

      – Чудесная отмаза! – мигом разгневался толстяк. – Я всегда приказываю людям: говорите мне правду! Одну правду и только правду!

      Я сразу вспомнила студента Пашу. Ох, не понравится Дегтяреву, если у нас дома такая личность появится.

      Александр Михайлович продолжал:

      – Я готов обсуждать любые проблемы открыто! Могу критично к себе относиться.

      Я уставилась в тарелку. Ну-ну, только скажи полковнику что-то, идущее вразрез с его мнением, жив не будешь.

      – Не о вас говорила, – остановила Дегтярева Нина, – а о профессоре! Ваше пузечко, как всегда, бешеным арбузом торчит, пуговичка на пупке расстегнута. А Феликс стройный, как он ухитрился за столь короткое время омячиться?

      – О… что? – переспросил Юра.

      – Омячиться, – повторила Нина, – стать похожим на мяч. Хотя нет, сейчас уже на воздушный шар. Ой! Феликс стремительно толстеет! Прямо распухает, как тесто!

      Я посмотрела на мужа и ахнула.

      – Что это?

      – Ух ты! – восхитился Юра. – Живот у него больше, чем у Маруси на девятом месяце.

      Я вскочила.

      – Ты заболел? Тебе плохо? Температура! Скорей несите градусник! Дегтярев, тащи твой аппарат для измерения давления. Быстрее!

      Домашние забегали, как тараканы, испуганные внезапно вспыхнувшим на кухне светом.

      Я взяла мужа под руку, довела его до дивана и уложила.

      – Как твое самочувствие?

      – М-м-м, – простонал супруг.

      – Инсульт! – заголосила Пантина. – Речь пропала. Бегу вызывать «Скорую».

      Маша кинулась к профессору:

      – Феликс, улыбнись!

      Он скорчил гримасу.

      В глазах Манюни метнулось беспокойство, но она включила профессионала.

      – Нет ни малейшего повода для волнения!

      – Да, да, да, – зачастил за спиной Маруси ее муж, – лечат все, даже то, что у тебя. И мы все-все-все купим!

      – Здоровье за деньги не приобретешь, – заявил Дегтярев, подавая мне целых три тонометра.

      В глазах Маши засверкали молнии, но Дегтярев их не заметил. Юра же решил приободрить Маневина.

      – Глупости! Мы купим для тебя лучшую инвалидную коляску, лифт, который поднимет ее на второй этаж. Мы выучим язык глухонемых, никогда тебя не бросим!

      Лицо Феликса стало бледнеть.

      – Никакого