Цивилистическая концепция интеллектуальной собственности в системе российского права. Коллектив авторов

формулировке общих принципиальных положений, представив правоприменительным органам (и в первую очередь судам) некоторую возможность их толкования в приложении к конкретным случаям. Высказывается мнение, что детальный закон, подробно устанавливающий права и обязанности участников правоотношений, не может урегулировать весь сложный комплекс общественных отношений с исчерпывающей полнотой, что позитивизм (под которым понимается «детальное регулирование в законе всевозможных единичных случаев»[48]) в сочетании с невозможностью широкого и свободного толкования нормативно-правовых актов ведет к перегруженности законотворческих органов работой, к бессистемности, казуальности и ущербности правового регулирования»[49].

      Примечательно также то, что в отличие от французской германская кодификационная методика предполагает использование не двух методов толкования правовых норм кодекса – лингвистического и логического, а трех: «…широко применяется специально-юридический (научный) метод толкования, основанный на специальных профессиональных знаниях юридической науки и законодательной техники, предполагающий… знания специальной юридической терминологии, а также основных научно-правовых концепций, используемых авторами таких кодексов»[50].

      В завершение можно заметить, что в законодательных предписаниях германских кодексов наряду со специальной терминологией зачастую используются категории социального и этического (морального) содержания наподобие «добрая совесть», «добрые нравы», «злоупотребление правом». Этот подход неоднократно становился предметом критики, но на самом деле за ним скрывается точность юридического языка, характерная для высокой юридической техники. В связи с этим К. Цвайгерт и Х. Кётц подчеркивают: «…у опытного эксперта, постоянно работающего с ГГУ, в конце концов появляется чувство восхищения этим кодексом, поскольку ему открывается скрытая красота точности и строгости мысли. Такие понятия, как «распоряжение» (Verfgung), «доверенность» (Vollmacht), «предварительное согласие» (Einwilligung), «незамедлительно» (unverzglich), «добросовестно» (in gutem Glauben) и многие другие, применяются авторами закона по всему тексту с одинаковой точностью и в одном и том же смысле»[51].

Доктринальные основы кодификации законодательства в России

      В отечественных трудах по теории права дореволюционного периода можно обнаружить четкое разграничение «систематической обработки действующего законодательства» на две разновидности – инкорпорацию и кодификацию. Различия между ними Е.Н. Трубецкой описывает так: «Инкорпорация представляет такую обработку законодательства, которая не вносит в нее никаких новых начал. Это – внешняя систематическая обработка действующих узаконений, которая облегчает пользование ими, располагает их в систематическом порядке, но оставляет без изменений их внутреннее содержание… Под кодификацией разумеется такая

48

Экштайн К. Законодательная техника. Регулировать детально или ограничиться общими принципами? // Вестник публичного права. 2003. № 2. С. 5.

49

Чухвичев Д.В. Основные методики кодификации. Германская школа. С. 157.

50

Там же. С. 158.

51

Цвайгерт К., Кётц Х. Указ. соч. С. 222.