Хайп. А. Г. Кучерена

отпахать три двухчасовых стрима, потом отправиться в «Облака» и уговорить там в компании Мишеля и Жеки-балбеса полтора литра «Гленморанжа»?

      Легко.

      До часу ночи зажигать на танцполе и даже протереть дырку в подошве модных вансов?

      Не вопрос.

      Оседлать стосильную «Ямаху» и гонять по Ленинскому и Университетскому до Воробьевых и вниз, к набережной, к Киевскому вокзалу, и дальше – на запад, в Москва-Сити?

      Как два пальца.

      До шести утра ублажать длинноногую красотку, показывать ей чудеса постельной эквилибристики и тантра-йоги?

      Да он еще столько же сможет!

      Пол хмыкнул, легко поднялся с кровати, потянулся, напряг мышцы живота, полюбовался кубиками пресса в большом зеркале, занимавшем дальний простенок, пружинистым шагом прошелся по комнате, остановился у темного окна, нажал кнопку на пульте. Жалюзи поползли вверх, комнату залил бледный свет наступающего дня. Солнце еще не взошло, но было на подходе. С семьдесят седьмого этажа башни «Око» открывался головокружительный вид на просыпающийся мегаполис, а огромное, от пола до потолка, панорамное окно только усиливало впечатление.

      Город еще спал, но кое-где, в отдельных домах, уже зажглись огни. Сиреневая дымка ползла над крышами. Сентябрь в этом году выдался теплым, но осеннее солнце уже не грело так, как летом, и по ночам на город наваливался парализующий холод. Он сковывал редкие лужицы хрустким ледком, прорисовывал белым инеем прожилки на опавших листьях и уходил с рассветом, растворялся в предутреннем тумане, легком и зыбком, словно детский сон.

      Неожиданно в небе появился самолет. Он летел высоко, и солнечные лучи из-за горизонта освещали его, как будто прожектора. Самолет сиял. Белый, блестящий, он казался игрушкой на фоне бездонного осеннего неба, голубого и высокого.

      – Малыш! – позвал Пол. – Иди посмотри. Это круче, чем во сне!

      Девушка завозилась на кровати, натянула одеяло на голову и промычала из-под него:

      – Отстань! Дай поспать.

      – Ма-алыш… – разочаровано протянул Пол, прошел к стойке бара, налил себе на два пальца виски, покосился на винтажный плакат «Лечи подобное подобным», добавил еще немного, хмыкнул и залпом выпил.

      Он подождал пару минут, пока виски усвоится и начнет действовать, вернулся к кровати и полез к девушке под одеяло.

      – Инбридинг, малыш, это близкородственное скрещивание внутри одной популяции. Он запрещен законом во всех странах, потому что нельзя смешивать кровь родственников во избежание рождения генетических мутантов. – Руки Пола нежно, но уверенно ласкали тело девушки. – Иди ко мне, малыш. Давай, ножку вот сюда. Ты хочешь родить мутантика? Маленького, зубастенького? Ну, малыш, просыпайся! Мы с тобой одной крови! И сейчас устроим инбридинг. – Пол откинул одеяло, без затей перевернул девушку на спину, лег на нее сверху. – Эта поза, малыш, называется миссионерской, – промурлыкал он в крохотное ушко.

      – Отстань! – приоткрыв глаза, прорычала девушка. – Я же сказала, хочу спать! Иди вон, передерни