Планета Навои. Сборник рассказов. Раф Гази

тоже оказался там самым младшим воспитанником. А взяли его в команду подготовки мастеров за "бразильскую технику", которую он годами оттачивал на маленьких «футбольных пятачках». Во дворах было тесно, и там играли в свой футбол – «парагвай»…

      – Ну теперь ты понял, откуда у меня такие связи, хотя я и не блатной, – объяснил Рапай своему любопытному собеседнику.

      – Может, тогда ты и самого Пирата знаешь? Ты ведь говорил, что гитару у него купил, – с надеждой в голосе вопросил слегка ошарашенный Сама.

      – Нет, с ним близко не знаком. Он в футбол не играет, больше на гитаре. А на кой ляд он тебе сдался?

      – Пирата все знают и боятся. Я бы к нему в кореша записался и привел в училище для разборок. Все бы сразу, как шелковые стали.

      Прекратить беспредел в ПТУ – было его идей-фикс.

      – Я попробую выйти на Пирата через Михася, – не стал убивать надежду Рапай.

      – А кто такой Михась, тоже футболист?

      – Да.

      – Попробуй, а-а…

      Столько мольбы и отчаяния было в этом «а-а», что Рапай сказал себе, что в ближайшее время встретится с Михасем, а может, и еще кое с кем. Хотя понимал, что сделать это будет очень трудно.

      «А-а, верну обратно гитару Пирату, чтобы он Саме помог, все равно играть не умею», – беспечно в мыслях махнул на свою прежнюю мечту Рапай.

      3

      Но вернуть гитару Пирату не удалось.

      – Рапай! Рапай! – раздался с улицы чей-то зовущий голос.

      Рапай вышел на балкон, перед ним стоял Сеня Болос из последнего подъезда, тот самый Сеня, который всегда обо всём знал и чья сестренка была КМС по плаванию. Он и сам был крупным развитым парнем, с широкой костью, в отца пошел, был на полголовы выше Рапая. Но потом с ним случилась мистическая история. Однажды Болос подшучивал над каким-то невзрачным очкариком, кивал Рапаю, мол, гляди какой дохляк. Тот окрысился: "Смотри, как бы самому четырехглазым не стать!" И как в воду ведь глядел. Сеня вскоре простудился, что было немудрено – даже в студеную стужу он бегал в школу в распахнутой рубашке. Причем, заболел тяжело, пошли какие-то осложнения, которые сказались и на печени, и на глазах… И Сеня вынужден был таки нацепить на свой задиристый нос ненавистные ему очки. Он как-то сразу весь сник, а Рапай тем временем догнал его по физическим кондициям.

      – Чё орешь, как оглашенный!

      – Саму убили…

      – Хорош гнать! – Рапай легко перемахнул через перила балкона на улицу, благо, жил на первом этаже и встал рядом с Сеней.

      – Ну не совсем убили… Он сейчас в реанимации.

      – А ты откуда знаешь?

      – Мамка сказала.

      Это было, похоже, на правду. Сенина мать работала в больнице Навоийского горно-металлургического комбината – только там было реанимационное отделение – старшей медсестрой.

      Кстати, много лет спустя, когда Рапая уже не было в городе, в Навои приезжал с концертами Владимир Высоцкий. И он тоже лежал в той же самой реанимации, что и Сама. И просил что-то там ему вколоть, – об этом тоже рассказывал Сеня, опять ссылаясь на свою мать-медсестру.

      Между