На острие танкового клина. Воспоминания офицера вермахта 1939–1945. Ханс фон Люк

тормоша. – Эй, мсье!

      Он увидел форму и очень перепугался:

      – Mon Général, у меня семья! Я просто заснул, господин генерал!

      Мы успокоили его:

      – Все в порядке. Скажите нам только, где сейчас можно достать выпивки?

      – Нет, мсье, все закрыто из-за «couvre feu», все боятся нарушить его. Есть еще, правда, «maison serieuse»[33], но я не знаю, откроют ли там вам.

      Мы и понятия не имели, что такое «мезон серьёз», но чувствовали себя готовыми на риск. Посему мы попросили возницу показать нам путь к вожделенной выпивке. Улица становились все у́же, райончик, в котором мы очутились, выглядел все более сомнительным. То там, то тут, казалось, за нами наблюдали из-за щелок между шторами. Положение наше стало совсем неприятным.

      – Куда вы нас ведете, мсье?

      – Voilà – мы уже пришли.

      Он поднялся, подошел к двери и постучал. Появилась пожилая женщина.

      – Милости прошу, женераль, – как и извозчик, она на всякий случай изрядно повысила меня в звании. Чего не сделаешь ради собственной безопасности!

      Я недвусмысленно дал понять вознице, чтобы он дожидался нас, если ему жизнь дорога.

      Не успели мы переступить порог заведения, как тут же поняли, что означает «maison serieuse». Мы попали в бордель – разумеется, во французский бордель. Обстановка была прекрасная, мадам лучилась любезностью, девушки ее производили впечатление.

      – Мадам, – начал я, стараясь объяснить ситуацию, – вплоть до передачи города мы являемся уполномоченными представителями немецкой стороны в Бордо. Все, что мы хотели, – немного выпить, но оказались в нелепом положении из-за комендантского часа, который сами же и установили.

      – Добро пожаловать. Давайте выпьем по бокалу шампанского за окончание войны. Наша женская доля – скорбеть и плакать.

      После четверти часа оживленной беседы, посвященной тому, за что стоит и за что не стоит воевать, мы покинули гостеприимный дом, уходя заверив хозяйку, что непременно порекомендуем ее заведение местному немецкому штабу. Она искренне обрадовалась и вручила нам свою визитку.

      Наш возница опять спал, однако, слава богу, был на месте.

      Мы неспешным шагом поехали обратно к ратуше, где стоял в ожидании наш вездеход. От денег возница отказался. Когда я все же всучил ему деньги, причем довольно приличные, он изрек:

      – А немцы не так уж плохи, совсем не такие, какими мы их считали. Буду ждать вас на этом месте, мон женераль, каждый вечер до комендантского часа. Вдруг да еще пригожусь вам, – сказав это, он, довольный, уехал.

      Тем временем Петэн со своим временным правительством покинул город. Церемониальный въезд нашей дивизии запланировали на следующий день с присутствием нашего корпусного командира, генерала Гота.

      Я доложил обстановку Роммелю и не утерпел, рассказав ему о «maison serieuse», чем очень позабавил его.

      Наша 7-я танковая дивизия была переброшена в район к западу от Бордо. Мы ожидали приказов. Мне удалось получить у Роммеля разрешение со своим разведывательным батальоном продвинуться

33

«серьезный дом» (фр.)