Спасти Императора! «Попаданцы» против ЧК. Герман Романов

фольксдойче! – Путт похлопал его по плечу. – Наши обереги, господин фон барон, вон лежат!

      Капитан махнул рукой в сторону оружия, тускло поблескивающего в колеблющемся свете догорающей свечи.

      – Да! – взорвался Шмайсер. – Я фольксдойче! И что из этого? Задолбал ты меня с этим фольксдойче! Лучше бы я тогда, в Киеве, и регистрироваться не пошел! Знаешь, какие очереди перед конторами «ФоМи» выстраивались? Ты-то немец чистокровный, ариец, мать его, где уж тебе это понять! А я так, полукровка! Меня в Вермахт не взяли, где уж нам в эсэсманы проситься, я же из четвертой, самой ущербной, категории, мне даже фолькслист не выдали! А в зондеркоманды сам не пошел! Скажи мне еще – в эйнзацкоманду «С» охранной дивизии СС, под крылышко к ублюдкам бригаденфюрера доктора Отто Раша записаться нужно было, гетто еврейское во Львове или Яновский концлагерь охранять! Иди, сказали мне в «ФоМи», дядя, ты не немец и паспорт не получишь! Арийскую кровь свою за века испоганили вы, герр Шмайсер! Русскостью от вас за версту прет!

      – Что, правда очереди были? – Попович вмешался в разговор.

      – Ты, душа моя, кроме коммуняк ничего и не видел! – Фомин похлопал его по плечу. – Я-то насмотрелся в свое время: как только власть сменялась, сразу от роду-племени многие, ой как многие, отказывались, бежали к новой власти в холуи записаться.

      – Вот времена были! – Попович уставился в пол.

      – А времена всегда одинаковые! – Фомин повернулся к Шмайсеру. – Ты-то в «ФоМи» со своими метриками пошел или запасные документики уже были на истинно арийскую фамилию?

      – А ты как думаешь? – Шмайсер зло прищурился. – Шмайсер – это моя родная фамилия, Фридрихом зовут, Федей! Я из таврических немцев, и предки мои в Крыму еще со времен Екатерины Великой жили. Вот тебе истинный крест! – он размашисто перекрестился. – С самого начала оккупации «Фольксдойче Миттельштелле» матерью родной для многих стала! «Управление связей с этническими немцами» герр Гиммлер на широкую ногу развернул! Столько знакомых лиц там встретил!

      – Да ну! – Попович покачал головой. – Правда много народу в немцы записаться решило?

      – А ты как думал? – Фомин закурил. – На сороковой год на Украине только проживало около полумиллиона этнических немцев, а если посчитать еще Прибалтику и Белоруссию? А Поволжье?

      – Откуда дровишки, Федотыч?

      – Андрюша, командирам Красной Армии, в качестве друга-товарища давали по особисту, если ты, конечно, в курсе! Так вот, мой топтун болтливым оказался, ляпнул один раз, что если поднимется буря, то сметет нас в один миг вместе с товарищами!

      – Погоди! – Путт нахмурился. – Так это мобресурсы-то какие! Куда же Гитлер смотрел?

      – А кто его знает? Если свидеться доведется, так спроси! – Фомин пожал плечами. – Только я тебе скажу одно: там еще те остались, кто с Гражданской войны не успокоился! Комиссары, хоть и повычистили таких в тридцатые, постреляли людишек, но вот большая-то часть затаилась, времени смутного дожидаться стала! Вот, – он кивнул на Шмайсера, –