Спасти Каппеля! Под бело-зеленым знаменем. Герман Романов

недоговорил, задохнулся словами. Ну и Шмайсер, ну и сукин сын. Предложение был восхитительным, но в нем имелся только один недостаток. Один, но решающий.

      – А если это не более чем слухи? И в Иркутске господствует Политцентр, а не это новоявленное Сибирское правительство? – Михаил Александрович тоже уяснил, где слабое звено.

      – Тогда будем прорываться с боем. А красных «тепло» встретят одураченные ими крестьяне.

      – Нужно тебе срочно легализоваться, Мики. Сейчас каждый час дорог! – На помощь Шмайсеру пришел Фомин. – Под твое начало все встанут с охотой, у отчаявшихся людей сразу появится надежда. Грех не воспользоваться моментом, а это хороший шанс. И Ачинск брать – он ключ ко всему.

      – Надо собрать на площади всю бригаду, все другие части, всех селян. Ты им скажешь, что, видя людские беды и все такое, решил взять на себя власть и даруешь народу все…

      – Как все?!

      – Все, что захотят, то и даруешь. Пусть налоги не платят, обещай все. Но только пусть за тебя встанут. И про Сибирскую армию скажешь, что идет на помощь. И то, что Ленин и его шайка обманывают…

      – Про большевиков сказать можно, но такое обещать я не смогу, это же ложь, как эта листовка.

      – Мики, не будь чистоплюем! – Фомин напал на императора с другого бока. – Нужно спасать людей, спасти хотя бы Сибирь! Ты же слово дал, что наши смерти не забудешь?!

      – Ты же не лгать будешь, а вещать. Но про сроки говорить зачем? Нам, главное, удержаться. Если Арчегов не придет, пойдем до Байкала. Если же идет – примем бой здесь, захватим Красноярск. В городе огромные склады и артиллерия. И спасем всех беженцев – пути на Красноярск забиты эшелонами, а там женщины и дети. А для начала попробуем Назарово поднять – село богатое, народ здесь зажиточно живет. Затем на Ачинск двинемся – нельзя его красным оставлять – иначе третья армия в окружении погибнет.

      – В селе солдат и обозников из разных дивизий тысячи три народа. Половина на ногах крепко держится, можно в строй ставить. Еще Барнаульский стрелковый полк полковника Камбалина подходит, – шепот Шмайсера был преисполнен надежды и лихой веселости.

      – Сотни три штыков наберется? – сразу спросил Фомин, цеплявшийся за любое пополнение.

      – Полторы тысячи человек, из них чуть больше тысячи штыков. Хороших солдат. Они с Алтая отходят. Нужно срочно брать полк под свое начало. Решайся же, государь?! Наша дивизия за тебя насмерть встанет!

      – Хорошо. Но смотрите, друзья, под монастырь не подведите! – после долгой мучительной паузы отозвался император. Затем вытащил свой чемодан, открыл его, порылся и извлек две пары золотых погон и сверкающий золотистый сверток адъютантских шнуров.

      – Мне их покойная жена сделала, еще в Брасово, – император тяжело вздохнул, словно выталкивая из себя слова. – Я их сберег. И для вас хранил! Не примете – смертельно оскорбите. Возьмите.

      – Это же штаб-офицерские, а я капитан, – растерянно вымолвил немец, держа в руке погоны.

      – Флигель-адъютант, на них мой вензель, жена вышивала. Ты чего молчишь,