«Сталин слезам не верит». Личный дневник 1937-1941. Лаврентий Берия

работе. Но чувствую, что придется заменять Николая.

      Не хочется. Я привык, что год прошел, сразу видно результат. На глазах все меняется, а толкает кто вперед – я. Люди подобраны, ср…нь вычищена, только работать. Еще одна пятилетка, Грузию не узнаешь. А в Москве бумаги, агенты, шифровки, допросы, протоколы. Возни много, удовольствия мало.

      Но с разведкой дело хреново. И в Наркомате нечисто, запутали дела. А если Николай провалился, придется брать на себя Наркомат. Тут мне и конец, уже не выберусь, так и застряну. А мне интереснее здесь.

      Но думаю, придется ехать. Коба просит, но ясно, что это приказ. Только обижать не хочет, понимает, что и так меня обидел, от живого дела отрывает. Просился на учебу – не дали. Хорошо, остался в ЧК, поднял там дело. Потом дали возможность, сказали строй. Хорошо, целую республику построили. Строить интереснее, а теперь опять выходит ЧК.

      Главных направлений два. Разведка может провалена, может не провалена. Кто знает, кого сдали эти сволочи, кого не сдали. Надо разобраться. Кобу особенно беспокоит Люшков. Значит, надо будет крепко проверить всех. Недоверие – тяжелая вещь, но если ты свой, то ты внутри обидишься, а против своих не пойдешь никогда. Никакая обида, если ты свой, предателем не сделает. Так что тут буду действовать соответственно (Так в тексте. – С.К.). Выразил открыто недоверие и надо посмотреть, как ведет себя. Боится или обиделся. А почему боится? Тоже надо разобраться. Но если обиделся, уже хорошо.

      Второе, это кадры. Надо взять с собой ребят, Всеволода[12] обязательно. Мы с ним сработались, слов не надо. Коба верит мне, я верю Всеволоду. Его и спрашивать не надо, поедет со мной хоть в Ташкент, а в Москву тем более. Конечно, ему там тоже будет не сахар.

      А если заменять Николая, то главное будет разобраться с результатами репрессивной операции в масштабах Союза. Это второе главное направление. Даже у нас, при моем контроле, не обошлось без перегибов. Меньшевистская сволочь пакостила, скрытые троцкисты. Пока не вывели на чистую воду, ряд человек лишились, даже до расстрела. У нас процент перегиба был малый, а с другими надо разбираться. Но пока мне хватит разведки.

      Разведка и внутренняя диверсия прямо связаны. Так что работа по к.-р. (Контрреволюционному. – С.К.) подполью тоже сразу будет большая. А то мелочь берем, а надо глубже.

      Ба! Я уже считай вернулся в ЧК, думаю о делах не в Тбилиси, а в Москве. Вот так, Лаврентий. Не пожалел тебя Коба, не дает спокойно дома жить. Там и не выспишься как следует, Коба не даст. Так что сейчас ложусь спать, пока можно.

      Болел за «Динамо» Тбилиси, а если перееду, придется болеть за «Динамо» Москва.

      А может еще обойдется, может останусь.

      Но вряд ли.

      5/VIII-38

      Уезжаю в Москву на сессию[13]. Голова работает уже на две стороны. Текущая работа здесь, а мысли там. Коба звонил, по телефону ничего не говорил, только спросил: «Ты думаешь?»

      Говорю: «Думаю».

      «Ну думай, приедешь на сессию, поговорим».

      И все.

      Сижу, думаю. В Центре будет тяжело. Отношения с Николаем[14] никогда

12

Меркулов Всеволод Николаевич (1895–1953), один из давних соратников Берии, в том числе – по Кавказу. Сын офицера, учился на физико-математическом факультете Петербургского университета, в 1916 году призван в армию, участник Первой мировой войны, прапорщик, с марта 1918 года жил в Тифлисе, с сентября 1921 года – в органах ГрузЧК, член партии с 1925 года, член ЦК с 1939 по 1952 г., в 1952–1953 гг. кандидат в члены ЦК. В 1937–1938 гг. заведующий промышленно-транспортным отделом ЦК КП(б) Грузии, с августа 1938 года в НКВД СССР (с ноября 1938 г. – начальник ГУГБ НКВД СССР), в феврале – июле 1941 г. и с апреля 1943 по май 1946 г. – нарком государственной безопасности СССР. С октября 1950 г. – министр государственного контроля СССР. Арестован в сентябре 1953 года, расстрелян в декабре 1953 года.

13

С 10 августа 1938 года в Москве проходила сессия Верховного Совета СССР.

14

Н. И. Ежов.