Зачем убили Сталина? Преступление века. Сергей Кремлев

вот такие песенные строки: «Гремя огнем, сверкая блеском стали, пойдут машины в яростный поход, когда отдаст приказ товарищ Сталин, и нас в атаку Родина пошлет!»

      Или такие: «Артиллеристы, Сталин дал приказ… Артиллеристы, Родина за нас… Под грохот сотен батарей за слезы наших матерей, за нашу Родину, вперед, вперед!»

      Приказ Сталина – это не его прихоть, каприз или личная воля. Приказ Сталина – это приказ Родины! Сталин раз за разом подчеркивал это словом и делом. Он порой говорил об этом прямо, порой действиями своими напоминал: вы служите не Сталину, а под руководством Сталина служите Советскому Союзу, как ему служит сам Сталин.

      На сталинских боевых знаменах было написано «За нашу Советскую Родину!». И в бой шли прежде всего за Родину! Но также – и за Сталина! Не за «царя» Сталина, а за верного сына Родины – Сталина.

      Между прочим, первый создатель новой России, Петр Великий, которому сам Бог, казалось бы, велел всецело поддерживать культ его божественной личности, обращаясь к войскам перед Полтавской битвой, призывал их: «Не за Петра, а за Отечество, Петру врученное…»

      Так что верное понятие о чести и долге не было чуждо истинным патриотам России и в царские времена. Однако ко времени одряхления царизма относится уже формула: «За веру, царя и Отечество!» Номер Отечества здесь был, как видим, третьим.

      Сталин же – как создатель и олицетворение эпохи, дал народу иную, подлинно и единственно патриотическую формулу: «За Родину!» А уж Родина дополнила ее вторым членом формулы, тогда ставшей двуединой: «За Сталина!»

      Вот как смотрел на дело Сталин, и как он хотел, чтобы смотрели на свой долг и на свои обязанности другие.

      Но все ли даже в ближайшем сталинском окружении, сформировавшемся из тех, кто родился в десятых, а то и в двадцатых годах двадцатого века, имели то понятие о чести и долге, которого добивался от них Сталин?

      Тот же Николай Байбаков до тех пор, пока был жив Сталин, жил понятием долга. И пока был жив Сталин, сердце сталинского наркома Байбакова было живо для чести. И он посвящал Отчизне если не «души прекрасные порывы» – в СССР Сталина душевные порывы наркомов приветствовались не очень, то все силы души.

      А после смерти Сталина? Когда Сталин умер, Николаю Байбакову было всего сорок два года. Молодой, по сути, человек, но уже давно министр. Более того, в 1955 году его назначают Председателем Государственной комиссии Совета Министров СССР по перспективному планированию народного хозяйства, более известной как Госплан СССР. В тот момент он еще жил, надо полагать, сталинскими понятиями о долге и чести, потому что Хрущеву пришелся не ко двору и был сильно понижен.

      А потом?

      А потом вторичный подъем к вершинам власти – уже при позднем Хрущеве, но еще более – при Брежневе. Жил ли бывший сталинский нарком понятиями чести и долга перед Родиной тогда?

      Думаю – нет. Байбаков и другие не могли не видеть бесперспективности и даже гибельности многих экономических