Омерта. Марио Пьюзо

Или уксуса? Я когда-нибудь заходил на твою территорию? Но ты всегда был упрям, и я знал, что до добра это не доведет. Ладно, поскольку тебе предстоит висеть на этом кресте, как Иисусу, извиняйся перед доном Априле и его маленьким мальчиком. А потом я проявлю милосердие и пристрелю тебя, перед тем как прибить тебя к кресту.

      – Ну, – дон пристально смотрел на Фиссолини. – Объясни, чем вызвано проявленное тобой неуважение.

      Фиссолини гордо выпрямился.

      – У меня и в мыслях не было проявить неуважение лично к вам, господин мой. Я не знал, что вы – человек влиятельный и у вас такие могущественные друзья. Этот дурак Бьянко мог бы заранее ввести меня в курс дела. Господин мой, я допустил ошибку и должен за это заплатить. – Он замолчал, а потом повернул голову к Бьянко и заорал на него: – Пусть твои люди перестанут забивать гвозди! Я от этого шума оглохну. Ты не сможешь запугать меня до смерти перед тем, как убьешь!

      Фиссолини вновь посмотрел на дона.

      – Накажите меня, но помилуйте моих людей.

      Они выполняли мои приказы. У них семьи. Вы погубите целую деревню, если убьете их.

      – Они же мужчины, которые должны отвечать за свои действия, – с нотками сарказма в голосе ответил дон. – Я оскорблю их, если они не разделят твою судьбу.

      Вот тут Асторре своим детским умом осознал, что речь идет о жизни и смерти.

      – Дядя, отпусти его, – прошептал он.

      Дон не подал вида, что услышал его.

      – Продолжай, – бросил он Фиссолини.

      – Я не собираюсь вымаливать у вас свою жизнь. Но эти десять человек – мои ближайшие родственники, моя семья. Если вы убьете их, погибнут их жены и дети. Трое из них – мои зятья. Они полностью мне доверяли. Выполняли любой мой приказ. Если вы позволите им уйти, перед смертью я заставлю их принести вам клятву верности. И они мне повинуются. Иметь десять верных друзей не так уж и плохо. Мне сказали, что вы великий человек, но люди действительно становятся великими, когда способны проявить милосердие. Разумеется, это не должно войти в привычку, но один раз никому не повредит, – и он улыбнулся Асторре.

      Дон Раймонде Априле не в первый раз оказывался в подобной ситуации, так что о решении своем он знал заранее. Он не верил в чувство благодарности, наоборот, пребывал в твердом убеждении, что научить человека чему-либо может только смерть. А потому бесстрастно посмотрел на Фиссолини и покачал головой. Бьянко шагнул к бандиту.

      Но тут Асторре дернул дона за рукав, поймал его взгляд. Он все понял. И решил защитить Фиссолини.

      – Он не собирался причинить нам вред. Он лишь хотел получить наши деньги.

      Дон улыбнулся.

      – Разве этого мало?

      – Но у него были на то причины. Ему нужны деньги, чтобы кормить семью. И мне он нравится. Пожалуйста, дядя.

      Дон вновь улыбнулся.

      – Браво, – изрек он и надолго замолчал, не замечая Асторре, дергающего его за рукав. Впервые за много лет у дона возникло желание проявить милосердие.

      Люди Бьянко курили маленькие сигары, очень