Повесть о Петре и Февронии Муромских. Людмила Ивановна Гордеева

стыда за столь греховные свои помыслы, княгиня покраснела и замерла, боясь даже себе признаться в возникшем вдруг неодолимом похотливом желании. А он, не встречая сопротивления, все смелел, движения его рук становились все увереннее, ее ночная сорочка уже мешала ему.

      Они были женаты давно, но ничего подобного прежде княгиня не испытывала. Их супружеские отношения были чинными, традиционными, более даже дружескими, чем страстными. Муж был много старше ее. Он заходил в ее палаты каждый вечер, они беседовали о прошедшем дне. Один – два раза в неделю супруг являлся к ней уже в ночном одеянии через внутренние двери, соединявшие крытым переходом их покои, и оставался на ночь, предварительно сняв халат и ночную рубаху и аккуратно разложив их на широкой лавке, стоящей прямо подле кровати. Во время поста они и вообще ограничивались лишь нежным поцелуем.

      Теперь князь был словно другим, и она боялась взглянуть на него, хотя и изнемогала уже от желания. Он поднял ее со стула, прижал к себе и издал стон, похожий на рычание. Она вдруг вспомнила, что, явившись к ней сегодня, обычно разговорчивый супруг не изрек еще не единого слова. Но и сама она была сегодня совсем другой, чем прежде, оттого, тут же, забыла свое удивление и вновь превратилась в одно лишь желание.

      Не выпуская ее из рук, он придвинулся к большому подсвечнику возле стола и задул одним дыханием сразу все свечи, остались гореть лишь две у изголовья постели. Уже в полутьме стянул с ее плеч рубаху, и та упала на пол. Одним движением, непонятно как, стряхнул одежду и с себя, и уже через мгновение они оказались в постели на прохладных льняных простынях. И тут только она наконец-то решилась взглянуть на мужа, который уже овладевал ею и вновь издавал стоны, похожие на рычание. Но перед глазами ее будто стояла пелена от слез страсти, она и сама неожиданно застонала, едва не теряя сознание от впервые испытанного потрясения. И вновь глянула на супруга, который в тот момент зарычал громче прежнего. Неожиданно она увидела перед собой беса с горящими глазами, черного, жуткого, с волосяным покрытием на лице. Ужас охватил ее, и она закричала, что было сил, но вместо крика из ее горла вырвался лишь тихий хрип, и княгиня действительно потеряла сознание.

      Очнулась одна, в тишине, в своей постели, в опочивальне по-прежнему горели две свечи. Она огляделась по сторонам, ощупала соседнюю подушку, которая была помята и хранила еще следы чужого присутствия. Княгиня вскочила, взяла лучину и зажгла вновь все свечи, почему-то заглянула под кровать. В спальной никого кроме нее не было. Кинулась к иконам, начала молиться, просила у Господа прощения, разрыдалась. Она уже поняла, что согрешила вовсе не с мужем, а, скорее всего, с посланником самого дьявола. Но, тут же, вспомнила пережитые ощущения и, вопреки ее воле, мыслям, ею начало овладевать желание вновь испытать эту неземную страсть. Княгиня поднялась с колен, обошла все свои комнаты, выглянула из двери опочивальни в переход – везде было пусто. Дверь в покои мужа была заперта.