Повесть о благонравном мятежнике. Юлия Латынина

и сердце его обливалось кровью.

      Места, которыми он проходил, как раз напомнили ему участок, исключительно благоприятный для захоронений. Этим участком предки его владели из рода в род, и на могилах их всегда возжигались благовония и жертвенные деньги. Подумать только, – вздохнул про себя Фань Чжун, – что кости его отца смешались с золой и землей, и одна надежда, – на то, что какой-нибудь благожелатель тайком выкупит их и предаст земле. И ведь это его, Фань Чжуна, дерзкое поведение оказалось причиной смерти отца! Фань вспоминал о начальнике Чжу Инсяне и думал: «Быть может, мне удастся добраться до столицы и доказать, что меры, проводимые Чжу Инсяном, способствуют лишь умножению числа ропщущих. Правильно говорил цензор Оуян Сю, что после реформ министра в местах, где побудет чиновник, не будет ни кур, ни собак!»

      Тем временем совсем стемнело. На небе засверкали звезды, на перевале впереди показалась часовня, и около нее – большая дикая яблоня. Возможно, дерево поразила молния или злые духи, потому что яблоня стояла без листьев, но засохшие дикие яблочки словно прикипели к ветвям, и от этого ее силуэт на фоне ночного неба выглядел необычно.

      Фань Чжун вдруг почувствовал трепет и поспешил зайти в кумирню, чтобы провести там ночь. Но едва он ступил на глиняный пол, как раздался страшный грохот: одна из статуй в кумирне уронила свой медный посох. Фань Чжун в ужасе подскочил, но, к своему облегчению, тут же увидел, что посох уронила не статуя, а самый обыкновенный живой монах, правда, очень уж огромный, с бритой головой и в грязном дорожном платье.

      Монах встал и поднял свой посох.

      – Ах, сударь, – сказал он Фань Чжуну, – все живое обречено на страдания!

      «Как он прав» – подумал Фань Чжун.

      – Вот я и сказал сам себе, – продолжал монах, – что если уж и суждено мне терпеть страдания, так хоть не понапрасну. А ну-ка отдавай мне свое платье и узел!

      Тут Фань Чжун понял, с кем имеет дело, и выхватил меч, скрытый у него меж складок одежды.

      – Попробуй возьми, – сказал Фань Чжун.

      Монах засмеялся и сказал:

      – Может быть, ты думаешь, что имеешь дело с обыкновенным человеком? Ты заблуждаешься! С помощью волшебных книг я выучился ходить, не касаясь земли, растягиваться на тысячу ли и уменьшаться до одного зернышка, и в этом крае со мной не сравнится никто, кроме одного человека по имени Фань Чжун.

      Фань Чжун удивился и спросил:

      – А что ты знаешь об этом человеке?

      – Я знаю, – ответил, вздохнув, монах, что отец его был главою родственной нам секты, раздавал зерно нищим и пользовался большим влиянием в уезде. Но жестокий начальник Чжу Инсян оклеветал его и погубил. Тогда-то старый Фань, чувствуя, что пришел его смертный час, показал пример мужественной смерти и сжег семью и домочадцев, объяснив им, что они сегодня же увидят чистую землю. Ни один не захотел уйти! А сыну старый Фань приказал оставаться в этом мире, чтобы не погиб его род и его учение. Он посадил сына в деревянный кувшин, и кувшин взлетел в небеса.

      Вот этому-то Фань Чжуну, – заключил монах, – суждено, наверное, победить меня,