До встречи в Париже. Альвера Албул

выбрасывать все это в мусорное ведро было нельзя, иначе я бы не справилась и достала бы их обратно, а вот искать в снегу батарейку и сим-карту я не стану, и даже если стану – не найду, а к весне оба этих агрегата потеряют свою работоспособность.

      Я открыла окно и первым выбросила сим-карту. Батарейку я сжимала в руках, понимая, что, если выброшу ее в окно, вернуть все обратно я не смогу.

      Глубоко вдохнув и собрав свою волю в кулак, я швырнула батарейку из окна. Она полетела куда-то далеко, по пути врезавшись в ветку дерева и осыпав на машину снег.

      Я выдохнула пар, и закрыла окно.

      Теперь начинается новая жизнь.

      Я прошла к шкафу. Там, где-то должен был лежать старый металлический будильник, ведь телефона, что выполнял и функцию будильника у меня больше нет.

      В поисках я поняла, что уже не думаю о Джэе.

      Металлический, рыженький. Я нашла его в пакете с ненужными вещами в нижних полках шкафа вместе с покрывалами и ни разу не использованными полотенцами. Я сразу же завела его на семь часов утра и поставила возле кровати на пол. Тумбочки у меня не было, поэтому ставить его было некуда.

      Шкаф оказался кладезью вещей, о существовании которых я даже не догадывалась. В пакете с будильником так же лежали монетки, что вышли из использования, колокольчики с голубыми ленточками, значки, флаг на деревянной палочке, пара старых батареек и странная тетрадь.

      Она была полностью исписана чужим мне подчерком. Обложка была потертой, но на ней явно был изображен лимон. Тетрадь была толстой, 96 листов, но из нее были не аккуратно, словно в спешке, вырваны пара страниц.

      Я разместилась на полу у кровати, листая тетрадь. На первой же странице сверху было написано: «Является личной собственностью Лайтис».

      Лайтис?

      Тетрадь была самым обыкновенным личным дневником, в котором девушка описывала успехи на работе, в любви, в семье.

      Кто такая Лайтис?

      Я долистала в конец, совершенно не погружаясь в записи. В конце красной ручкой было написано «Арселия Лиз Паласиос».

      Мама?

      7

      В коридоре я услышала странный щелчок, и это вытащило меня из моих мыслей. Я перекинула взгляд на будильник, он показывал то время, когда Али возвращалась с работы.

      До моего слуха донеслось дыхание опекунши и ее сына, шум болоньевой ткани и ткани пальто Али.

      Я поднялась с пола и прошла к ним в коридор вместе с тетрадью.

      – Привет, Джэй сегодня все починил, – заговорила я.

      – Отлично, сказала ему большое спасибо? – спросила она, снимая с Грэга куртку.

      – Да, конечно, – ответила я.

      – А насчет примирения? – спросила она, слабо улыбнувшись и стрельнув в меня глазками.

      – Ничего не изменилось, – сухо ответила я, – но это и не важно.

      – Ладно, – выдохнула она, принявшись раздеваться сама, ее сын довольный убежал к ним в комнату, – а штраф, когда ты выплачивать будешь? Я сказала же, выплачивать его сама я не буду.

      – Я помню, – ответила я, и ее взгляд изменился, она смотрела на мои руки.

      – Что это? – аккуратно спросила она.

      – Я