Чёрное солнце. Дмитрий Анатольевич Куликов

Когда считал, что это ад, Что бесконечный крик и ужас, Плач и стоны дни подряд

      Мой остаток без пощады – Я думал, что я не живой. Мне мёртвым быть совсем не надо, Мне быть мёртвым не в первой. Нет, так не может. Мне нельзя!

      Кричал я мозгом. Я живой! А нет – воскресну. Воскреситься мне не поздно. Мне есть зачем и для кого, Мне нужно жить. Ад безжалостный – прощай. Но вопли, стоны, мясо, кровь

      Не прекращались. Я всё спал. И вдруг, рассеяв пепелище, В лазурном небе выплыл лик. И долгожданное затишье

      Сменило слёзы, боли, крик. Русы волосы по плечи, Обрита грубо борода, А глаза бездонны, вечны, Я утонул в них, как когда

      На шее камень опоясав, Бросаются в морское дно. Я замер, словно по приказу, Смотря в глаза, я видел всё. Я понял, что значит блаженство, Я почувствовал его. Я был как Будда, равноденство, Свет, гармония, покой. И так смотрели мы друг в друга, Мы молчали… лик пропал. И снова мраки ада, крови, И я всем телом прокричал: – Хватит! Не могу! Закончи!

      Я медленно сходил с ума. Так тянулись мои ночи. Ночи… ночи… в них нет дня.

      Я помню, как когда-то по роду своей профессии мне приходилось наблюдать за тем, как ночью людей забирает Смерть. Я сидел за холодной песчаной насыпью и наблюдал в ночной бинокль, как километрах в четырёх-пяти от меня, а иногда ближе чёрное небо, словно фейерверки в новогоднюю ночь освещали сотни трассеров. Казалось, что вся атмосфера была усыпана летящими пулями. Как будто каждый квадратный сантиметр был заполнен горячим свинцом. Неустанно строчили пулемёты, чуть глуше и реже были слышны автоматы, и весь этот треск иногда разбавляли взрывы гранатомётных выстрелов.

      Но это совсем не то, о чём стоит долго рассказывать. Сидя за насыпью, вдалеке, я знал, что мне ничего не угрожает. Я чувствовал себя спокойно и уверенно. В ночной бинокль не было видно лиц воюющих людей, нельзя было различить их пол, национальность, возраст. Они все были одинаковы: светящиеся, белые, бегущие то взад, то вперёд человечки. Иногда человечки падали, и тогда к ним подбегала ещё пара таких же светлячков, которые вскоре падали рядом с ними. Были человечки, которые почти не высовывались из-за укрытий и редко стреляли, а были напротив, особенно отважные, которые рвались в бой, но очень скоро тоже падали, собирая вокруг себя других светлячков.

      Я наблюдал за ночными боями, и ловил себя на мысли, что мне никого из их участников не жаль, я даже порой не понимал где свои, где чужие, и мне было безразлично кто сегодня победит. Почему?

      Очень часто я наблюдал подобную картину, и чем чаще я её наблюдал, тем безразличнее мне она становилась. Одно дело, когда стреляют по тебе, и совсем другое, когда в кровавой бойне сходятся где-то вдалеке неизвестные тебе светлячки, и ты будучи в безопасности, не стесняешься шутить, что в пору запасаться три дэ очками и попкорном. И самое интересное, что не один ты находишь это забавным, хотя все вокруг понимают, что по ту сторону насыпи