Эльфы сумеречной башни (Версия 16+). Морвейн Ветер

с трудом отцепил пальцы брата и сжал, жалея, что не может сломать тонкие косточки одним движением. Ярость клокотала у самого горла, заполняла грудь тугим чёрным комом.

      – Значит, вы – не моя семья? – спросил он тихо.

      Несмотря на боль, Белл холодно улыбнулся и покачал головой.

      – И я не должен защищать вас до последней капли крови, как учил меня наставник?

      На секунду в глазах Белла промелькнуло недоумение, а в следующий миг Раймон выпустил его руку.

      – Ты сказал, – бросил он, развернулся на каблуках и, не оглядываясь, пошёл прочь.

      Ингрид встретилась ему двумя этажами ниже. Раймон не сразу узнал непривычно взволнованное лицо.

      – Раймон? – Ингрид попыталась опустить руки на грудь полуэльфа, но тонкие запястья внезапно оказались отброшены прочь. – Раймон, Айнира сказала, вы с братом ругались.

      – С братом, – повторил Раймон медленно. – Нет, с братом я не ругался.

      – Хорошо, – Ингрид с облегчением выдохнула. – Я улетаю в дом Саламандры за помощью. Ты пойдёшь со мной.

      Раймон медленно поднял брови. Всё, что он видел, происходило будто бы не с ним. Будто кто-то другой занял его тело, а он парил наверху в тёмном облаке злости и наблюдал за происходящим со стороны.

      – Некому чистить твою виверну в пути?

      Ингрид нахмурилась.

      – Мне не нравится то, что ты говоришь. И я не собираюсь тратить время на уговоры.

      – Этого не потребуется.

      – Хорошо. Тогда жди меня внизу, у стойла, – Ингрид повернулась к двери, собираясь вернуться в спальню.

      – Я ухожу, Ингрид.

      Пальцы Ингрид замерли на костяной рукоятке, и она медленно обернулась.

      – Уходишь? Куда?

      – Не куда, а откуда. В трущобах было честнее, чем здесь.

      – Ты не посмеешь, – Ингрид чуть приподняла бровь и холодно улыбнулась.

      – Посмею, Ингрид.

      – Ты не бросишь дом на краю гибели!

      Раймон ничего не ответил. Притянув Ингрид к себе, он сделал то, что хотел сделать уже давно – впился жадным поцелуем в губы сестры, сминая, поглощая, проникая так глубоко, как хотел этого сам. Ингрид сопротивлялась лишь в первые секунды, а затем быстро сдалась и впустила настырный язык, позволяя подчинить себя, но не подчиняясь до конца.

      Раймон отпустил её и оттолкнул в сторону. Говорить не хотелось. Он спокойно пошёл вниз, не обращая внимания на суету и крики прислуги. У него не было оружия, а за стенами башни ждал враг, но в эти минуты Раймону было всё равно – жить или умереть.

      ***

      Ингрид стояла перед зеркалом, разглядывая платье из белого шёлка, подпоясанное серебряной цепочкой. Руки её были разведены широко в стороны, а двое слуг с булавками колдовали над одеждами, предназначенными для свадебного торжества.

      Хранительница не обращала на них внимания. Она внимательно изучала своё лицо. На лбу между бровями залегла неприятная морщинка, и это ей не нравилось – отец приобрёл свои первые морщины, когда ему было далеко за четыреста, а у Ингрид противная