Сказки для Яна. Дарья Эпштейн

начался. Художник поднялся на чужое крыльцо и постучал в дверь. Дверь чуть приоткрылась.

      – Я хочу нарисовать тебя, – сказал художник.

      – Чушь! – фыркнул Абнер и попытался захлопнуть дверь, но художник ее удержал.

      Тогда Абнер вздохнул и спросил:

      – Ты что, не знаешь, что я злой колдун?

      – Я слышал об этом, – ответил художник. – Но я не верю, что злые колдуны умеют лечить людей.

      – Ты что, не знаешь, что никому в деревне я не сказал ни единого доброго слова? – спросил Абнер.

      – Мне так говорили, – кивнул художник. – Но мне, как только я приехал, ты дал добрый совет.

      – Неужели ты не знаешь, что я не уважаю никого в деревне и считаю себя умнее других? – спросил Абнер в третий раз.

      – И это мне сказали. Но ты единственный человек, кто попросил за другого.

      Тогда Абнер отступил в сторону и впустил художника в дом. Здесь была старая, еще крепкая кровать, трехногий стол и дровяная плита. Хозяин уселся на единственный скрипучий стул, а гость примостился прямо на полу.

      – Все ошибки того, кого ты нарисуешь, исправятся, и жизнь его станет правильной, верно?

      – Так и есть.

      Абнер улыбнулся, но не как обычно, язвительно, а по-доброму и даже немного грустно.

      – А ты никогда не думал нарисовать себя самого?

      – Я никогда не сомневался, что в моей жизни все правильно.

      По крыше забарабанили первые капли дождя. Абнер поднялся и задернул занавеску, а потом снял с полки заварочный чайник. Художник молча смотрел, как он заваривает чай. Старик отщипнул лист от пучка мяты, размял в пальцах и поднес к носу. С закрытыми глазами он вдохнул аромат, и только потом добавил мяту в чайник.

      – Есть только одна вещь, о которой я действительно жалею, – вдруг сказал Абнер. – Когда-то, очень давно, я заключил сделку с колдуном. Я был одержим идеей лечить людей, и колдун дал мне способность исцелять самых безнадежных больных. В обмен он взял мою молодость. Я жалею об этом. Но не уверен, что это было неправильно. Эта сделка подняла на ноги многих в нашей деревне… Только, знаешь, когда ты лечишь человека, ты узнаешь о нем больше, чем тебе хотелось бы знать. И чем больше я узнавал о людях, тем меньше они мне нравились. Тем сложнее было им помогать. И тем сложнее им было приходить ко мне, ведь они знали, что я знаю их, и знали, что я о них думаю. Они потому и назвали меня злым колдуном, что не хотели быть в долгу передо мной. Разве злому колдуну кто-то может быть должен? Если ты неприятный человек, то и от других ничего приятного не жди. А я – очень, очень неприятный. Думаю, ты зря потратишь краски, рисуя меня.

      – Что же, тогда я не буду тратить краски, – ответил художник.

      За окном бушевала гроза. В старом доме с протекающей крышей, в комнате, наполненной запахом травяного чая, при свете керосиновой лампы художник рисовал портрет Абнера, углем на куске картона.

      Звенели гитары, в воздух летели цветочные лепестки. Жители деревни надели лучшую одежду, повара и кондитеры приготовили лучшие блюда. Роза выходила замуж. Она была любимицей деревни, и ее праздник стал общим праздником.