Обороти меня. Часть 3. Назорей. Роман Романович Углев

ценностей и понимания этого мира, что, если бы не это событие, она бы никогда не решилась на подобное. А так, они с мужем подарили семью еще нескольким сиротам, а для этих детей это реально означает будущее, потому что у большинства из них будущего просто нет. Они либо спиваются, либо становятся бомжами, либо уходят в банды и плохо кончают, девчонки часто уходят в проституцию, и все такое. В общем, мрак. Поскольку этот маньяк был воспитанником интерната, тетя Капа стала интересоваться жизнью этих детей. Она говорила, что именно благодаря потере дочери она по-настоящему задумалась над тем, что такое человеческое горе, и стала видеть и понимать человеческие беды. Может быть, мы на самом деле не способны творить добро по-настоящему, пока сами на себе не прочувствуем, что такое реальное зло, и не сделаем для себя свой выбор, что для нас ближе? Говорят же, что сытый голодного не разумеет.

      Над лодкой повисла тишина. Был слышен только плеск весел о воду, крик чаек и дыхание гребцов. Видимо, рассказ Леры заставил задуматься всех. Между тем берег все приближался и приближался.

      – Как вы думаете, они специально нас сюда доставили, или это получилось случайно? – наконец нарушила молчание Лера.

      – Кто? Дельфины? Предлагаешь их догнать и спросить об этом? – усмехнулся Андрей.

      – Нет. Я просто хотела узнать, что вы по этому поводу думаете.

      – Я думаю, что, если, как ты говоришь, Бог над всем, и Он все продумывает и просчитывает до мелочей, то ничто не случайно, в том числе и то, как себя повели эти веселые афалины.

      – А ты, Джонни? Что ты думаешь? – не унималась Лера.

      Мулат промычал что-то невнятное, и потом нехотя ответил:

      – Что думаю? Я пока все еще думаю над тем, что ты сказала. Честно говоря, я никогда не размышлял над человеческими бедами в таком ключе. И ты знаешь, возможно, что ты права. Когда я ушел из родительского дома, я начал курить, и курил лет десять. Но затем мой лучший друг заболел и умер. Умер он от рака легких, и когда я спросил врача, почему, тот ответил, что это однозначно из-за сигарет. Он так мучился, когда умирал. В общем, как бы там ни было, но… с тех пор я не курю. Лет пять уже, наверное. И не тянет, ведь! Как отрезало. А пока не потерял близкого человека, дымил как паровоз.

      – Смотрите! Там, на берегу. – Прервал их Андрей. – Кажется, нас уже ждут.

      Они оба перестали грести, и Джонни, взяв бинокль, посмотрел на берег.

      – Да, смотри-ка! Хотя, чего я удивляюсь? – сказал он.

      – Что там, что? – с нетерпением спросила Лера, которая без бинокля видела только, что на берегу вроде как есть какие-то люди. – Дай мне посмотреть.

      Джонни протянул ей бинокль.

      – Судя по одежде, это, скорее всего, зулу. Нас прибило к Южной Африке. Что ж, по крайней мере, они точно не каннибалы, – сказал он без особенной радости.

      – Нам можно ожидать чего-то плохого? – с тревогой в голосе спросила Лера, глядя в бинокль. Люди на берегу выглядели совершенно неопасными. Среди них явно были женщины с малыми детьми, и мужчины, которые мирно