Зигзаги времени. Книга вторая. Николай Михайлович Сунцов

разных расцветок драпа, от белого до черного, набрался десяток рулонов. Грузчик погрузил их на тележку, и как только я рассчитался с удивленной продавщицей, отвез до стоянки, где я сгрузил все в свой «Запорожец». Спросил у грузчика, где можно приобрести штук двадцать манекенов. Тот, почесав затылок, предположил, что, наверное, на швейной фабрике. Поехал туда, благо всего две остановки. На проходной меня направили к замдиректора по общим вопросам. Лысоватый упитанный мужичок разговаривал по телефону, указав мне на стул, он еще минуты две объяснял кому-то, что заказ быстро сделать не получится, так как план никто не отменял, и поэтому придется подождать. Наконец, закончив разговор и вытерев платком пот со лба, он, поздоровавшись, поинтересовался, по какому я вопросу пришел к нему. Я честно ему признался, что меня интересуют манекены женские и мужские в количестве двадцати штук. Он оторопело посмотрел на меня:

      – Уважаемый! Мы же не производим манекены, мы – швейная фабрика! – и стал торопливо протирать запотевшие очки.

      – Я это знаю! Но мне рекомендовали Вас, сказал, что Вы можете все! – и я положил перед ним пачку двадцатидолларовых банкнот.

      Он, оглянувшись на дверь, прикрыл ее папкой и тихим голосом спросил:

      – Не новые пойдут? Так называемые бэушные? (бывшие в употреблении – прим. автора).

      – Давай пятнадцать женских и пять мужских. – ответил я.

      – Сегодня после работы жди у проходной. Я буду на «вахтовке» номер 62-58 ТЮЕ.

      – Ну, а я на белом «Запорожце». Если довезешь до дачи, дам еще сто баксов.

      – По рукам! – радостно пожал мне руку замдиректора.

      Вечером за мной пылил синий «Газон» с будкой. Подъехав к даче, замдиректора помог мне выгрузить манекены, и еще раз попрощавшись, уехал прятать «баксы». Я же, сложив аккуратно стопкой манекены и тюки с тканью, перенесся в Рязань, на конюшню, примерно в то же время, когда отправлялся. В доме все спали, не стал никого будить и перенесся с кабинет, на свой любимый диван. Лампа тускло освещала комнату, поэтому ни за что не запнулся и ничего не уронил на пол.

      Утром меня разбудил шум во дворе и чей-то плач. Я выглянул в окно, у ворот какое-то столпотворение из воинов, Ермолая, дворовых рабочих. Умылся, оделся и вышел во двор, ко мне подошла Лада:

      – Андрей Иванович, доброе утро! К Вам женщина просится, плачет!

      – Дак пустите, поди не убивать меня идет! А то вон сколько мужиков набежало защищать меня от бабы!

      К крыльцу подбежала и рухнула на колени молодая женщина с растрепанными волосами:

      – Помоги, батюшка Андрей Иванович! Спаси моего единственного сыночка! Сказали, что только ты можешь его спасти, так как за тобой сам Господь! За кого бы ты не брался лечить, ты всех подымал на ноги, считай с того света возвращал! Спаси моего сыночка, век буду за тебя молиться, в холопки к тебе пойду! – она зарыдала в голос.

      Я приказал Ладе принести настойку валерианы и сам накапал ей тридцать капель в кружку с водой. Выпив, она немного успокоилась, и я стал ее расспрашивать.