Василика Даль: Возрождение. Василина Жидких

этому радоваться, – ответила я, улыбаясь. Мне было приятно, что она за меня волнуется. – Я в порядке.

      Алина отпустила меня, и мы вошли с ней в студию. Блинчик держалась у Матвея более сдержанно, я же будто у себя дома. Ведь его дом мне почти родной.

      Матвей возился на кухне у плиты, успокаивая свои расшатанные нервишки, чтобы не сорваться на крик и не отчитать меня прилюдно. Он любитель покричать. В основном только на меня. Я никогда не видела, чтобы он на кого-то, кроме меня, кричал. Давно изучив своего друга, я всегда вовремя подмечаю, когда он вот-вот взорвется. Иногда я успеваю ловко изворачиваться от колких замечаний, чтобы в очередной не поругаться с ним.

      Напряжён, вены выступают на его руках, и с интервалом в секунды на виске появляется дёргающаяся жилка – это краткое описание сиюминутного состояния Матвея.

      Но несмотря на то, что каждый хотел высказаться, мы молчали, опасаясь озвучивать версии произошедшего, которые надумали себе за время, пока меня не было.

      Для того, чтобы привести свои мысли и чувства в порядок, нам необходимы молчание, тишина и покой. Алине с Матвеем нужно успокоиться и перестать переживать за то, что со мной могло случиться нечто непоправимое, а мне нужно перестать переживать о том, что я плохо ориентировалась в самом начале, когда поняла, что попала в ловушку и идиотскую игру этого Корсака, и о том, что вообще не поняла, что это подвох. Он меня подловил, а я не смогла дать достойный отпор.

      Мир – это большая игральная доска, на которой каждый кому-то проигрывает партию, а кто-то у кого-то выигрывает. Каждый день, нет. Каждую секунду в мире ведётся миллионы игр, и столько же будет вестись и дальше. Мы все игроки и пешки на этой доске, но у каждого будет своя игра. И моя игра с Корсаком не окончена. Если он до этого действовал, не трогая меня, то сейчас перешёл на личности, и с этого момента я буду искать, выискивать и вынюхивать всё, что мне понадобится, чтобы убрать его с игральной доски.

      Игра началась, Корсак, и на этот раз правил не будешь знать ты.

      – Сколько сейчас времени? – спросила я, и мой голос показался чужим в этой уютной тишине невыносимо тягостного молчания.

      – Около шести где-то. Ты долго каталась, – ответил Матвей.

      Ничего не ответим другу, я быстрым взглядом оценила ситуацию: друг укротил свой гнев и выглядел более тихим.

      – Прошу за стол, завтрак на быструю руку готов, хотя сейчас вы съедите всё, что угодно.

      – В этом ты прав, – бесстрашно согласилась я с ним, вставая с дивана, минуя опасных слов. Матвей успокоился, и мне не надо следить за тем, что говорю, чтобы не спровоцировать его. Многозначительно посмотрев на Алину, которая не хотела вставать, я похлопала её по коленке, молча призывая пошевеливаться.

      Собравшись вместе, мы сели за стол, который опять сменил место своей дислокации. У Матвея какой-то пунктик, он не может долго жить в одном обстановке и потому от скуки таскает мебель туда-сюда. В этот раз, стоял оказался у большого окно с видом на реку Ниву,