Гений пустого места. Татьяна Устинова

ну что ты болтаешь? Митя, может, ты поесть хочешь, а я даже не предложила!

      – Нет! – испуганно сказал Хохлов. – Не хочу.

      Света посмотрела на него, как будто в раздумье.

      – А ты чего приехал? – вдруг спросила она. – С Галкой поругался?

      – Галка села на заборе, – произнес Хохлов, которого весь вечер тянуло на цитаты, – и сказал ребятам Боря просто так!..

      – Ты бы женился на ней, – посоветовал Лавровский добродушно. – Жили бы, как все люди! А то, что ни неделя, так вы в ссоре!

      – Не хочу я, как люди, – еще больше перепугался Хохлов. – Что хорошего-то?

      – А бобылем лучше? – мягко сказала Света.

      Почему-то, если разговоры заходили о женитьбе, неважно о какой именно, даже такой несостоятельной, как его женитьба на Галчонке или Кузина на Родионовне, все друзья и подруги приходили в необыкновенно лирическое состояние, смотрели добрыми глазами и говорили добрыми голосами. Вот этого Хохлов решительно не понимал. Жить как все люди – это значит поминутно выражать друг другу неудовольствие, поминутно раздражаться из-за мелочей, поминутно разнимать дерущихся детей и мечтать вырваться хоть на денек на рыбалку или к подруге с ночевкой?! Не хотел он такой жизни, не нравилась она ему!..

      – Если хочешь, давай я ей позвоню, Мить, и вы помиритесь! Ну, я же все про вас знаю! Вы жить друг без друга не можете и ругаетесь поэтому!

      Тут Света ни с того ни с сего прислонилась к Лавровскому плечом и даже как будто нежно потерлась. Тот слегка потрепал ее по затылку и отстранился. Ему было неловко, и Хохлов отлично понимал, отчего ему неловко.

      – Позвонить, Мить? – И она даже приподнялась, чтобы бежать к телефону и мирить Хохлова с его подругой.

      Это было «интересно». Гораздо «интереснее», чем разбирать домашние дрязги и накрывать на стол.

      – Боже сохрани, – сказал Хохлов и допил невкусный чай. В животе, куда тот пролился, как-то скорбно засосало, и показалось, что это ветер засвистел. Все-таки Хохлов не ел с самого утра, да и на завтрак ничего вкусного не было. Галчонок ленилась готовить, и Хохлов, как правило, довольствовался невразумительным мусором, состоящим из фруктовых очисток, отходов от обмолота злаковых и изюмной крошки, которая скрипела на зубах, как песок. Мусор продавался за деньги и назывался «Мюсли».

      Фу, какое слово противное! Тоже скрипящее на зубах.

      – Ну ладно, бойцы! – сказал Хохлов и поднялся. – Вы тут допивайте, спасибо вам за любовь, за ласку, а я поехал.

      – Ты разве ночевать не будешь? – обрадованно спросила Света.

      – Нет.

      – Я тебя провожу, – решительно сказал Лавровский. – И зря ты, Мить! Оставался бы!..

      – Куда ты пойдешь его провожать?! Десятый час! Он что, маленький?! Не дойдет до своей машины, что ли?

      – Свет, угомонись! Я на пять минут выйду и вернусь.

      Она посмотрела на одного, потом на другого. И поджала губы:

      – У вас какие-то тайны?

      – Нет у нас никаких тайн. Ты лучше детей спать положи, а я через пять минут приду!

      Она помолчала и сказала:

      – Тогда