Алтарь судьбы. Элина Файзуллина

проклятых османов, – буркнул Меншиков.

      – Глупости. Не думаю, что нас в этом хоть кто-нибудь поддержит, князь, – высказал Карл-Фридрих.

      На переносице Александра Даниловича от возмущения образовались две глубокие складки. Он мгновенно покраснел и вот-вот готов был наброситься на молодого человека с порцией ответной колкости. На этот раз происходящее заметили все присутствующие. Атмосфера стала напряженной. Никто не решался прервать эту молчаливую полемику, рискуя перетянуть гнев князя на себя.

      Когда Меншиков уже собрался было выдавить в адрес Карла-Фридриха что-то крайне недоброжелательное, я бросила на него умоляющий взгляд, и он остановился. Затем он прочитал по моим губам беззвучное «спасибо». Раздражение Меншикова не отступило до конца вечера. Его глаза горели от возмущения.

      Нам с ним давно есть о чем поговорить, поэтому сегодня я решила отложить оставшиеся дела и посвятить время общению со старым другом.

      – Алексашка, пойдем, пройдемся по парку, – прошептала я ему, когда все стали расходиться.

      Ничего не сказав, Меншиков направился вглубь сада.

      – Я удивлен, что ты захотела со мной говорить, – начал он обиженным тоном.

      – Да, что-то мы в последнее время перестали болтать как раньше. Все вокруг изменилось, да и времени сейчас практически нет.

      – Ты изменилась. Больше ничего. И время тут ни при чем. При желании найти можно.

      – Может ты и прав. Однако я все не приду в себя после смерти Петра. Мой мир померк.

      – Мне казалось, ты с этим смирилась и больше не переживаешь.

      – Смирилась, да. Но чувство пустоты никуда не деть, Меншиков. Оно жжет сердце изнутри и разрывает душу. Мне так одиноко, – прошептала я.

      Сдержать слезы не вышло. Я разревелась тут же. При чужих людях я умела обуздать свои чувства, но оказавшись наедине с тем, кто понимает меня лучше всех, я разрешила себе проявить посредственность. И это меня успокоило, внутри, в самом деле, будто стало легче. Я словно скидывала с себя груз вины за ранний уход Петра вместе со слезами.

      Саша дал мне возможность проплакаться вдоволь. Сначала приобнял меня за плечо, а потом прижал к своей груди. Он, как бывало раньше, нежно водил рукой по моей спине и затылку.

      – Поплачь, дорогая. Ты не должна держать все в себе.

      – Прости меня за слабость. Я считала, что как только сделаюсь императрицей, стану более невозмутимой. Не получается, – всхлипнула я.

      – Со мной тебе не обязательно пытаться владеть собой, Катерина. Ты можешь быть такой, какая есть, – прошептал он и еле дотронулся губами до моего лба.

      Саша приподнял рукой мой подбородок и легонько прошелся прохладным пальцем по моей коже в направлении уст.

      – Помнишь, как мы познакомились? Ты была такой хрупкой, испуганной девчонкой. Никогда не забуду твое лицо при первой нашей встрече. Я потерял голову тотчас же. Невинный взгляд, румяные щеки. Ты была пухленькой тогда, – улыбнулся он.

      – Это было так давно, – вздохнула я. – Прошло уже