Билет в никуда. Сергей Гончаров

на этом изобретении дьявола с того дня, как брат-близнец погиб под колесами тепловоза.

      Белоцерковец добрел к приоткрытому купе проводницы. Слева находился «титан» с кипятком. Режиссер готов был его осушить до дна. Он постучал в приоткрытую дверь. Сразу заглянул. Проводница лежала на левом боку. Из приоткрытого рта доносился тихий храп.

      – Ау! – еще раз постучал режиссер.

      Проводница крепко спала.

      – Ау-у-у-у! – сильнее постучал пассажир.

      Безрезультатно.

      – Не, ну ты че?! – Белоцерковец ногой затарабанил в дверь. – Я тут стою, напрягаюсь, а она дрыхнет, как кот, объевшийся сметаны! Подъем, тетя!

      Юлия проснулась, поморгала слипшимися глазами.

      – Тебе чег… Что вам? – поправилась она.

      – Вода есть?

      – Там, – указала Юлия на «титан».

      – Тогда стакан дайте.

      – Стаканы идут… – Юлия широко зевнула. – Идут вместе с чаем… – ее взгляд упал на телефон, где заставкой стояли часы. Стоило ей взглянуть на время, сон как рукой сняло. Восемь тридцать утра. Час назад было прибытие в Москву, однако поезд до сих пор ехал.

      Юлия вскочила, будто койка превратилась в сковороду. Белоцерковец едва успел отшатнуться, когда проводница вихрем пронеслась в вагон. Добежав до второго четырехместного отсека, она остановилась, будто перед непреодолимой стеной.

      Белоцерковец прикинул, что если купит стакан чая, то не хватит на пачку сигарет, зажигалку и метро.

      – Да дайте стакан, – начал он. – Что вам жалко, что ли? Съем я его, что ли? Я просто попью воды!

      Юлия застыла посреди прохода, словно статуя. Даже покачиваний поезда не замечала, превратившись с ним в одно целое.

      – Да дай стакан, мать твою! – Белоцерковец дал волю похмелью.

      В проходе появилась голова Мишастика. Он дважды хлопнул в ладоши, привлекая внимание.

      – Ты чего орешь? – рыкнул барабанщик.

      Режиссер смутно припоминал, что накануне с этим типом произошел какой-то скандал, но забыл из-за чего.

      – Дайте стакан, пожалуйста! – существенно сбавив тон, повторил он.

      Юлия медленно повернулась.

      – Где все? – на пределе слышимости спросила она.

      Только теперь Белоцерковец обратил внимание, что койки пусты.

      – Вышли наверно, – пожал плечами. – А куда им еще деваться-то?

      Юлия посмотрела на него, как на мамонта.

      – Куда вышли? – прошептала она.

      – Как куда?! – не понял Белоцерковец. – Туда! – указал на пролетавшие за окном деревья. – Стакан дадите?

      – Вы разве не понимаете, что без меня они выйти не могли?!

      – Да чхать я хотел, – вновь дал волю похмелью Белоцерковец. – Могли они выйти или не могли! Какая мне на хер разница?! Дай стакан, чума болотная!

      Мишастик как раз соскочил с койки, обулся, когда услышал требование Белоцерковца.

      – Слышь, ты, – крикнул он режиссеру-неудачнику. –