Дарите любовь. Коллектив авторов

внучке о том, что надо бы съездить в Ялту. Его давно туда звали дети друзей. Приглашали в любой момент, с кем он только захочет. В этой южной семье дедушка кого-то спас.

      Он был уникальным диагностом.

      Подруга с гордостью показывала мне фотографии. Вот она сидит у дедушки на коленях. Вот она рядом с ним в парке. Он уделял малышке не так много времени. Всегда был занят, нарасхват. Но их игры в шахматы, их походы на выставки, их беседы о книгах она хранит в памяти, как драгоценность.

      Дедушка был классическим врачом старой школы. Читал литературу по-английски и по-немецки. Мог ввернуть в речь латинскую поговорку. Процитировать Гете в оригинале.

      Любил хорошую шутку. Сам не пел, но слушал с удовольствием. И народную музыку, те же застольные песни и классику. Когда получалось – при поездках в Ленинград или Москву, обязательно выбирался в оперу.

      Бабушка держала дом. Дедушка был его знаменем.

      Бабушка отвечала за скатерти, семейные обеды, чистоту и красоту, за уют и тепло. Дедушке показывали дневники. Его сдвинутых бровей боялись как огня. При этом он ни разу не замахнулся на детей или внуков, уж не говоря про шлепнул… Он вообще не повышал голос в семье. А на работе или собраниях, если его кому-то удавалось довести – да, случалось. Потом дедушка об этом очень жалел.

      В шестьдесят пять, после сильного конфликта с молодым главным врачом, старик ушел на пенсию, в поликлинику.

      В шестьдесят девять пошел на очередной вызов. На лестничной площадке почувствовал себя плохо, не успел подняться к заболевшему ребенку. Сел на ступеньки, закрыл глаза.

      На лице не было гримасы боли. Легкая улыбка твердо сжатых губ. Правая рука в кармане пальто сжимала блокнот с рабочими пометками. Куда зайти, что написать. Старик уже не полностью полагался на память.

      Внучка показывала мне эту книжицу в темно-коричневом кожаном переплете. Небольшую, исписанную убористым почерком. Много сокращений и примечаний.

      Одна из последних записей: «цв Арине. Др.».

      Хотел купить ее любимые нарциссы. В выходные собирались праздновать день рождения.

      На похороны пришло невероятно много людей. Дедушка столько сил отдал городу, что родным его считали в сотнях семей.

      Арина мало плакала. Она не успела признаться дедушке в нескольких шалостях. И жалела об этом. А еще не удалось посоветоваться насчет будущей профессии. Арина колебалась, кем ей стать – врачом или преподавателем английского языка, как бабушка.

      После похорон какая-то красивая женщина, которую девочка не узнала, стиснула ее в объятиях, жарко шептала в макушку, что глаза-то совершенно его… Глаза-то дедушкины!

      Да. Правда. Шоколадные, блестящие, в густых черных ресницах. Как скажут художники – миндалевидной формы. Сказывалась, видимо, промелькнувшая в роду княжеская грузинская кровь.

      Арина стала врачом. Замечательным. И тоже любит блокноты для записей. Конечно, не черные или коричневые, простые, строгие, а красные, розовые. Иногда со стразиками, ленточками. В конце-то концов – мы девочки, можем себе позволить…

      Сын