Дорога в Алатырь. Николай Шмагин

на старенькую фотографию, чтобы уважить словоохотливого деда, и подбежал к его письменному столу.

      – Дед, можно я поиграю? – он уже быстро щелкал клавишами компьютера, завороженно глядя на монитор.

      Переглянувшись с женой, Иван Николаевич грустно усмехнулся. Мал еще внук, чтобы предками интересоваться, особенно на фотографиях. А внук уже смотрел по телеку какой-то ужастик, надувая пузырями американскую жвачку, которая лопалась, оглушительно щелкая.

      – Скоро мы с тобой в путешествие поедем. Туда, где я свое детство провел, где человеком стал благодаря вот им, – Иван Николаевич снова посмотрел на фотографию деда с бабушкой.

      – Ура! В путешествие, – обрадовался внук, – а бабушка нас отпустит? А мама с папой?

      – Отпустят, куда они денутся. Хочу тебе, внук, все показать, рассказать, пока жив. Иначе не могу. Чтобы не вырос ты Иваном, не помнящим родства, чтобы знал, где находятся могилы предков…

      Иван Николаевич с внуком сидели у окна вагона и смотрели на пробегающие мимо леса, перелески, поля, деревеньки…

      Рядом балагурили мужики, и Иван Николаевич прислушался.

      – Вон Татарстан, суверенное государство, а Чувашия что же, хужее? – горячился неказистый мужичок в потрепанной одежонке.

      – Скоро кажное село объявит суверенитет, – иронизировал сосед, апеллируя к слушателям. – Объявляю свой дом суверенным государством!

      Вокруг заулыбались. Оживились.

      – Каждый народ имеет право на самоопределение! – не сдавался мужичок, свято веруя в когда-то где-то услышанное.

      – Какое право? – не выдержал военный пенсионер. – Суверенным может быть только то государство, которое имеет внешние границы, а вы все находитесь внутри России. Соображать надо.

      – Раньше алатырский уезд принадлежал симбирской губернии и к Чувашии не имел никакого отношения, – вставил свое веское слово гражданин интеллигентного вида в очочках, явно алатырец.

      – Алатырцы, выходим из состава Чувашии! Объявим свободную экономическую зону! – поддержал его земляк, молодой парень.

      – Ну, чего балаболить попусту? – прервал их восторги пожилой сердитого вида мужчина.

      – Вон, по Суре как села, деревни стоят? Одно село русское, другое – чувашское, дальше – мордовское, татарское, снова русское. Все перемешано. Разве можно по живому резать?

      – Это надо же! – всплеснула руками раздосадованная женщина. – Скоро в России совсем мужиков не останется. Одни алкаши и политики. Лишь бы не работать, водку жрать, да «уря» орать!

      – Баб только не хватало в мужские разговоры встревать, – попытался, было, пресечь ее мужичок, но громкие женские голоса в поддержку выступающей заставили его замолчать.

      – Сичас имансипация! Пора женщинам за власть браться.

      – И то, правда. Надо нам, бабы, порядок в стране наводить!

      – Не то постреляют друг дружку, как в Чечне. Перемрут. Хоть и плохонькие мужичонки, все жалко. Небось, свои, не мериканцы какие-нибудь нахальные.

      Вокруг загомонили. Разгоряченные политикой мужики, отмахиваясь