.

от времени с пруда доносились голоса самых нетерпеливых лягушек, но было ясно, что совсем скоро запоют свою брачную песню все обитающие там самцы.

      – Шура, может, ты споешь? – неожиданно спросила Мирослава.

      – Мне сейчас только петь! – хлопнул себя руками по бедрам Наполеонов.

      Но Мирослава, не слушая его возражений, уже поспешила в комнату, которая называлась Шуриной, сняла со стены гитару и быстро вернулась назад.

      – Мальчики, – проговорила девушка, протягивая Наполеонову гитару, – может, выйдем на террасу? Там сейчас довольно тепло.

      – С ней спорить бесполезно, – пробурчал Наполеонов и добавил, обращаясь к Морису: – Запомни это на будущее, викинг.

      Миндаугас подозревал, что с Шурой спорить тоже бесполезно, поэтому не стал снова объяснять ему, что литовцы не викинги.

      Вслед за ними на крыльцо вышел Дон – любимый кот Мирославы Волгиной. Когда лучи не падали на шерсть кота, он казался черным. Но стоило только свету дотронуться до пушистой шубки, как она приобретала золотисто-коричневый оттенок, точно ее облили шоколадом.

      Морис принес с кухни минеральную воду, вазу с яблоками, овальную тарелку с привозной черешней и чашки с мятным чаем. Все расположились в кружевных креслах из ротанга. Кот в том числе.

      Шура коснулся пальцами струн, нежно пробежав по ним умелыми пальцами, и сказал:

      – Я тут сочинил песню про нашу полицию, спеть?

      – Конечно, – одновременно ответили Мирослава и Морис, а Дон разрешающе взмахнул своим лохматым хвостом.

      Пальцы Шуры еще раз пробежали по струнам, подбирая мотив, и приятный баритон зазвучал на открытой террасе:

      Мы взвалили тяжкий груз на плечи,

      Как былинные богатыри.

      И служить стараемся мы честно,

      Что бы кто-то там ни говорил…

      К пульсу дней прислушиваясь чутко,

      Бережем порядок и покой

      И придем в любое время суток

      Мы на помощь, заслонив собой,

      Если надо, от ножа и пули

      И от бед нахлынувших спасем.

      И утешим, если обманули.

      Службу людям мы и родине несем.

      Чтобы стало жить в России легче

      На посту всегда мы – посмотри.

      Никогда мы не опустим плечи,

      Потому что мы богатыри.

      И иным в полиции нет места.

      Мы элита, мы лицо страны.

      И служить стараемся мы честно,

      Чувству долга и себе верны.

      – Шура! Это ж просто гимн российской полиции! – воскликнула Мирослава.

      – Это гимн моего сердца, – тихо ответил следователь.

      О деле в этот вечер больше не сказали ни слова, а утром Шура уехал еще до того, как Мирослава спустилась к завтраку.

      Нельзя сказать, что Наполеонов надеялся на то, что Мирослава заинтересуется делом убитой невесты и станет безвозмездно ему помогать: все-таки она частный детектив и работает за гонорар. Но уже не раз случалось одно из двух: либо Шура, рассказывая подруге обстоятельства дела, сам неожиданно находил в клубке ниточку, до этого невидимую, хватался за нее и распутывал весь клубок, либо подруга подкидывала