Аютинская повесть. Владимир Михайлович Жариков

давно прошёл подготовительные курсы в учебном пункте месттоповской шахты № 10! – ответил Владимир, – имеются корочки! Но возникшая проблема с медкомиссией надолго оставила полученное удостоверение без дела.

      До шахты ехали вместе, автобус повернул от остановки «Колонна» вправо. Здесь был Т-образный перекрёсток, влево под прямым углом дорога уходила на шахту «Юбилейная» и посёлок Таловый, туда курсировали автобусы маршрута № 10. А вправо уходили "четвёрки" по посёлку Аютинский, переезжая ветку технологической железной дороги к административно-бытовому комбинату шахты Аютинская. Владимир с детства помнил остановку «Колона», недалеко от неё жили сваты, родители Володи Ехимца, к которым часто все вместе ездили в гости. Это были общительные люди, всегда приветливые и могли последнее выставить на стол, а уж без поллитровки водки никогда не обходилось.

      Автобус прибыл к АБК Аютинской и остановился рядом со стоянкой личного транспорта шахтёров. За металлическим заборчиком метровой высоты отдыхали легковушки «Жигули», «Москвичи», а также мотоциклы. Многие шахтёры ездили на работу этим видом транспорта, и бабье лето, продлевало «навигацию» мотоциклистам. На въезде на стоянку имелся шлагбаум и сторожка охранника, коими подрабатывали поселковые пенсионеры. Владимир с Сергеем миновали скульптуру Ленина на постаменте, окружённую голубыми елями и грядками отцветающей астры, и направились в комбинат. Это было трёхэтажное здание из кирпича длиной около ста метров с многочисленными окнами и парадным входом. Возле дверей красовалось знамя СССР и мемориальная доска, которая гласила о том, что в 1975 году за досрочное выполнение пятилетнего плана шахта была удостоена государственной награды орденом Трудового Красного Знамени. Выше неё на стене в подтверждение тексту доски имелся барельеф ордена, величиной в половину квадратного метра.

      Потом их дороги разошлись, Сергей пошёл в отдел кадров, а Владимир в службу главного механика, где нужно было подписать заявление о приёме. Её нарядная находилась на третьем этаже, а на входной двери красовалась табличка: "ЭМС". В большой комнате находилось шесть столов для старших механиков по различному шахтному оборудованию, а главный с энергетиком располагались в смежном кабинете. Были уже около четырёх часов дня, и за одним из столов восседал единственный человек, крепкий мужчина с подстриженными усиками. Как выяснилось в дальнейшем, он, после срочной службы на флоте, до сих пор употреблял разные крепкие матросские выражения. Это был Жиряхов, старший механик по стацустановкам, в том числе водоотливу. Именно с ним Бонтаренко и договорился о приёме на работу. Владимир постучал в дверь главного, и, не дождавшись ответа, открыл её. Кабинет был пуст, а Жиряхов, которого звали Иваном Алексеевичем, смотрел на парня и ухмылялся.

      – Тебе чего? – спросил Иван Алексеевич грубым баритоном, – если ты к главному механику, то Цихунова сегодня уже не будет.

      – Я на работу, – бурчал Владимир, – Бонтаренко….

      – Ты Жагиков? – перебил парня Иван Алексеевич.

      – Да, –