Аютинская повесть. Владимир Михайлович Жариков

чтения Кагальникову, почитать произведения. Но с одним условием, бригадир не должен никому рассказывать о том, что Владимир увлекается литературным творчеством. Кагальников пообещал молчать и с удовольствием прочёл всю писанину Жагикова.

      – Это действительно ты написал? – спросил Кагальников, возвращая «книгу».

      – Конечно, – ответил Владимир, – а ты сомневаешься?

      – Нет, просто хочу, чтобы ты развивал свои способности, – отвечал Кагальников, – я убедился, что они у тебя имеются и можно попробовать выслать рукопись в какой-нибудь литературный журнал, например «Роман-газету».

      – Бесполезно! – возразил Владимир, – это уже пройдено, – второй и третий экземпляр, которые вместе с первым печатала мне Наташка, давно высланы. Один в «Юность», другой в «Дон».  Но до сих пор никто так и не ответил….

      – Нужно, чтобы кто-то из писателей порекомендовал, – заметил Кагальников, – без этого, конечно, никто даже читать не будет. Но ты продолжай, может быть, когда-то и напечатают что-нибудь. Сказать честно, мне лично понравились рассказы, хотя над стилистикой тебе нужно серьёзно поработать!

      – Спасибо, Володь! – поблагодарил Владимир, – для меня твоя оценка, дороже какого-либо писателя. Если тебе интересны рассказы, то значит, у меня получается писать! Но об этом никто, кроме тебя не должен знать! Хорошо?

      – Лады! – ответил Кагальников, – я понял, ты боишься показаться ненормальным, ведь пишущую братию именно так и воспринимают!

      Кагальников сохранил эту личную тайну Владимира до самой смерти, никто не слышал о хобби Владимира из его уст, что характеризует высокую порядочность этого уникального человека.

      ***

      С двадцатых чисел марта в город пришла весна, наступившая в том году дружно и неотвратимо. Яркое солнышко и тёплый южный ветерок быстро просушили тротуары и лужи талой воды, заставили зеленеть правый берег реки Аюта.  Его склон хорошо просматривался из посёлка и территории шахты. Весна, стремительно вступающая в свои права, создавала контраст, остро ощущаемый по выезду на поверхность. Он делил бытие на два мира – подземный, где в глубинах недр шла битва за добычу угля и второй, нормальный, в нём ярко светило солнце, щебетали птицы, радовали глаз зелёная трава и деревья.

      Эти два мира были не похожи между собой, как небо и земля, находясь в одном, не верилось в существование другого. Порой появлялось желание вернуться от ствола, отложив спуск в шахту, и отправиться куда-нибудь на природу, чтобы подышать свежим, чистым воздухом, и вместе с ней порадоваться весеннему пробуждению. Но стране требовался уголь, без которого промышленность не могла обходиться ни дня, и понимание важности этой государственной задачи, заставляла шахтёров спускаться на глубину около километра, чтобы с достоинством выполнять задание Родины.

      Продолжительность дня увеличивалась, и вскоре Владимир стал засветло приезжать домой. Зима пролетела, как во сне, хотя и растянулась надолго, он не