Сладкая правда и горькая ложь. Елена Гордина

что же мне делать?» – Катерина опустилась на складной стул, который сама же и вытащила из домика. Она лениво рассматривала безлюдную сельскую дорогу – дача была по случаю куплена в полуразвалившемся колхозе, расположенном всего в двадцати километрах от города. На своей машине Катерина добиралась сюда за час и уже была вне зоны доступа, потому что Интернета здесь не было, а сотовый ловил с грехом пополам. От деревеньки колхоза «Заветы Ильича» осталось несколько домов в конце улицы да один чисто сельский продуктовый магазин, где можно было купить привозной хлеб и спички. Деревенька была тихая, здесь остались одни старики да парочка вот таких же заезжих горожан, которые позарились на дешевые домики.

      Конечно, где-то в глубине души Катя всегда ждала вот такого разговора о детях, но все-таки надеялась, что ее Павел окажется умнее тех самовлюбленных типов, которым непременно надо продолжить свой царский род.

      Он очень изменился за последние два года. Катерина безразлично рассматривала пустую, заросшую бурьяном улицу, по которой бегала и громко тявкала местная дворняжка. После выхода его «Волка», как Катя называла роман «След одинокого волка», и обрушившейся на Павла славы и больших гонораров он сильно изменился. Купил себя неподъемную по меркам их семьи иномарку в кредит, а старенький «Опель» отдал жене, на нем Катерина сейчас и ездила. Оборудовал свой кабинет новым компьютером, купил дорогущее кожаное кресло и завел мещанскую привычку пить дорогое вино с утра. Катерина, искренне любившая мужа, смотрела на все эти выходки «новоявленной звезды» с умилением: так наблюдают за маленькими девочками, которые надевают себе на голову наволочку и провозглашают себя невестой-принцессой. Она прекрасно понимала, что у Павла кризис среднего возраста, помноженный на легкую форму звездной болезни, и даже как-то особо по этому поводу не парилась. И оказывается, зря! Похоже, звездная болезнь ее мужа приобрела острую форму, раз он решил передать свои гениальные гены именно сыну (раньше ее муж в шовинизме замечен не был) да еще и оскорбил ее обвинением в бездарности. Вот именно это и обидело Катю больше всего. Оказывается, ее муж не то что в нее не верит, он твердо убежден, что она посредственный писатель!

      – Он прямо так мне и сказал! – вслух пробормотала Катерина, до сих пор не переварившая слова мужа. – Просто взял и сказал: «Катя, ты бездарность!»

      Катерина никогда так не думала ни про себя, ни про своего мужа, она была твердо уверена в том, что они оба талантливые писатели, и всегда поддерживала эту веру в Павле. Ведь и у него не всегда дела шли так гладко, были и периоды застоя, и откровенно неудачные книги. И когда Пашка опускал руки, она всегда была рядом!

      – Как он мог! – Обида никак не хотела проходить, а жить с раскаленными углями в груди Катя пока не умела.

      Надо чем-то заняться! Катерина решительно встала, она знала: чем больше времени проведешь в обиде и унынии, тем сложнее будет вернуться к нормальной жизни. Конечно, Катя не допускала мысли о том, что ей придется проститься с книгами