Пришедший из Безмолвия. Марина Снежневская

непокорно вскинула голову.

      – Как тебе будет угодно, господин.

      – Проклятье! Демон в тебя вселился, что ли? Я же только хочу узнать о человеке, у которого даже и имени нет.

      – У него есть имя.

      – А мне ты сказала, что он не помнит, как его зовут.

      – Он и не помнит, – ответила Лайрэ. – Имя дала ему я.

      – Как его теперь зовут?

      – Тааур.

      Гаррос открыл рот, потом вернул челюсть на место.

      – Объясни, – потребовал он.

      – Надо же было как-то его называть. «Пришедший из Безмолвия» ему подходит.

      – Тааур, – повторил Гаррос ничего не выражающим тоном.

      – Да.

      Лайрэ прикрыла глаза и неслышно вздохнула с облегчением: Гаррос больше не заговорил о незнакомце, которого она нарекла Таауром.

      – Вианна придет к тебе к ужину, – продолжал Гаррос. – И я тоже. Лайрэ вдруг обнаружила, что смотрит в холодные, топазовые глаза волка, живущего внутри у друга ее детских лет. Она вздернула подбородок и уставилась на Гарроса прищуренными глазами, взгляд которых был так же холоден, как и его.

      – Да, господин.

      Ухмылка Гарроса сверкнула над темно – рыжими усами.

      – У тебя еще осталась копченая медвежатина, которую прислал мельник?

      Она кивнула.

      – Вот и хорошо, – сказал он. – Я буду жутко голоден.

      – Ты всегда голоден, – улыбнулась Лайрэ.

      Смеясь, Гаррос заставил сокола пересесть к нему на запястье, чуть тронул шпорами свою лошадь и поскакал в чащу.

      Лайрэ смотрела ему вслед, пока он не исчез и смотреть стало не на что, кроме каменистого склона. Лайрэ наклонила голову и прислушалась, но не уловила топота копыт приближающейся лошади. В отличие от Гарроса, Вианна дождется окончания охоты, чтобы поговорить с ней.

      Успокоившись, Лайрэ вошла в дом и тихонько притворила за собой дверь. Так же бесшумно она заложила проем толстым деревянным брусом. Теперь, пока она не вынет брус, никто не сможет к ней войти, разве что прорубит дверь топором.

      – Тааур? – тихо окликнула Лайрэ. Ответа не было.

      Страх ледяными щупальцами сжал ее внутренности. Она подбежала к кровати и отдернула занавес.

      Тааур лежал на боку – тело расслаблено, глаза закрыты. Лайрэ протянула руку и коснулась его лба. От облегчения ее задержанное дыхание с шумом вырвалось из груди. Он спал глубоким, но естественным сном.

      Тааур пошевелился, но не отстранился. Напротив, он потянулся к ней, к ее прикосновению. Его рука нащупала ее руку и крепко ухватилась за нее. Когда она хотела отнять руку, его пальцы сжались еще крепче. Она почувствовала, что он просыпается.

      – Нет, – прошептала она, гладя свободной рукой Тааура по щеке. – Спи, Тааур. Выздоравливай.

      Он опять погрузился в сон, но руки Лайрэ из своей не выпустил. Она сбросила башмачки и села на край ложа, борясь с усталостью, которую гнала от себя все эти долгие дни и ночи с того часа, как нагое тело Тааура оказалось у нее на пороге.

      Но спать ей было еще нельзя. Следует все обдумать, найти ту единственную нить в запутанном