Три меча. Владимир Фёдорович Власов

ть, полной пустоте отдаться,

      Быть к миру безучастным, с темнотой ночною слиться.

      Увидеть в мраке чудные картины и виденья,

      Развёртывая свиток памяти времён забытых,

      И мысленно в воображении творить творенья,

      И странствовать, пределы нарушая сфер закрытых,

      Чтоб приобщиться к неизведанным ещё искусствам,

      Проникнуть в суть их, сущности их мастерством питаться,

      Имея радостный и лёгкий дух, им наполняться.

      На крыльях неги уноситься, отдаваясь чувствам.

      И понимать, что все бессмертные сродни лишь птицам,

      (Все мудрецы ведь тяжесть и вульгарность ненавидят)

      Летать же могут те, кто в скрытом красоты суть видят,

      Способные на острова бессмертных уноситься.

      Но как проникнуть с царство абсолютного искусства,

      Когда не порваны все связи с пользой и заботой,

      Когда загружен ум наш повседневности работой,

      И к миру от привязанности не свободны чувства?

      Ведь углублённость внутрь несовместима с этим миром,

      И нужен строй высокий всех цивилизаций бывших,

      Что в Лету канули с твореньем мастеров всех, живших,

      Смешались растворившиеся души чьи с эфиром.

      Потребностей где, утончённых, удовлетворённость

      На этих островах способна лишь осуществиться,

      Где в «истинное я» всех происходит углублённость,

      Когда смысл может пониманья жизни нам открыться,

      Который в благодати учит нас всех пребыванью

      Вещей прекрасных, как духовному освобожденью,

      Победе над собой и красотою любованью,

      И «истинного я» глубин, в нас скрытых, постиженью.

      Искусством игры высшей где наш дух овладевает,

      Экстравагантность где становится освобожденьем

      От всех условностей, сознанье лёгкость обретает,

      И начинается к вершинам духа восхожденье.

      Уход в искусство опрокидывает отношенья,

      Привычные, что были в нас, с объектом созерцанья,

      И равновесье внутреннего предрасположенья

      Ведёт к отказу от сформировавшегося знанья,

      Приводит к удовлетворённости исчезновенью,

      Божественным безумьем душу нашу заполняет,

      Где дух мятущийся, уподобляясь вдохновенью,

      В сознанье пламенем не гаснущий свет зажигает.

      И этот свет, не угасающий, нас заставляет

      Метаться по углам всем окружающего мира,

      И поиск необычного надежду в нас вселяет

      Найти ритм истинный для жизни в чистоте эфира.

      Благодаря ему Бог в мастеров нас превращает,

      В художников, мыслителей, в творцов всех муз, поэтов,

      Для этого талантами, умом нас одаряет,

      Чтоб стать непревзойдёнными могли на пути этом.

      Когда душа в нас растворяется в феноменальном,

      Способствуя Вселенной самореализоваться

      Спонтанно с высшим светом в единении финальном,

      Где «я» и мир весь – в состоянии преображаться.

      Где я – уже не я, а лишь Вселенной отраженье,

      В котором я, проникнув через двери, засветился,

      В том запредельном мире первозданного рожденья,

      Куда к основам через творчество своё стремился.

      Где стал я ясным, как осенняя вода, и чистым,

      Чудесным, отрешённым, мир собою отражая,

      Сияя светом в воплощении своём, лучистым,

      На всё поверх границ бытья суетного взирая.

      Я душу наполняю свою мудрым вдохновеньем,

      Стремясь, чтоб Истина в ней блеском новым засияла,

      Лишь с этой целью я веду с бессмертными общенье,

      Храня в себе всего живого доброе начало.

      Введение

      Картинки из моего детства о встречах с даосами

      (Отрывок из авторского романа «Театр теней»)

      В нашем городе жил одни странный человек, который рисовал лубочные картинки и под ними писал детские стишки своего сочинения. Мать купила у него несколько таких картинок и развесила над моей кроватью. Все его звали китаец Лао, что по-китайски значило "старый", но точного имени его никто не знал. К сожалению, я отчётливо запомнил всего только одну картинку. Наш дом стоял на горе и выходил окнами на южную сторону, поэтому из окна с утра до вечера видно было солнце, а ночью всегда в небе весел месяц или сияла полная луна. На одной из таких картинок и был нарисован этот зимний лубочный пейзаж, где дети катались на санках с горки, а на них с неба смотрел улыбающийся месяц. Эта картинка