Собрание сочинений. Том 6. Граф Блудов и его время (Царствование Александра I). Е. П. Ковалевский

что интрига, преобладавшая при большем дворе, проникала и в Гатчину, благодаря проискам Ш. и Г.[24] и даже опутывала самого Александра. Принужденный уживаться при том и другом дворе, вовсе к ним не расположенный, мог ли он не приучиться заранее к скрытности? Самое воспитание его вверено было двум лицам, совершенно противоположных начал. С одной стороны, гражданин свободной республики, открытый и честный Лагарп преподавал ему свои правила; с другой – испытанный в придворной жизни, умевший ужиться при трех царствованиях, Салтыков[25] (впоследствии князь) внушал ему свои убеждения. Знаменитейшие профессора преподавали ему разные науки, но о нравственном воспитании мало заботились. Сам Император говорил Прусскому епископу Эйлерту в 1818 г.: «Пожар Москвы осветил мою душу и суд Божий на ледяных полях наполнил мое сердце теплотою веры, какой я до тех пор не ощущал. Тогда я познал Бога[26]… Искуплению Европы от погибели обязан я собственным искуплением». По желанию Императрицы – бабки, он вступил в брак на 16 году: мог ли он понимать всю важность семейных обязанностей!

      Личность Государя исполнена высокого драматизма и достойна глубокого изучения психолога, также точно как царствование его, конечно послужит целой наукой для изучения политики и государственного управления. Английский писатель Аллисон, в своей «Истории Европы от начала французской революции до восстановления Бурбонов», справедливо выразился об этом царствовании: «по массе и важности соединившихся в нем происшествий, едва ли можно найти подобное ему в целой истории рода человеческого». Народы и государства удивлялись его славе, его величию, его уму и всепобеждающей силе его обращения, но никому и в мысль не приходило, при виде этого счастливейшего в мире Государя, задать себе вопрос, что творится в глубине души его? Мы будем иметь возможность, впоследствии, проникнуть в тайник этого сердца, – благо он сам раскрывает его в своих письмах и разговорах. Из них, как из самих действий мы увидим, что если он иногда падал, то потом подымался еще сильнее, еще победоноснее. В позднейшую уже эпоху его царствования один из членов дипломатического корпуса писал о нем[27]: «Этот Государь честнейший человек – во всем обширном значении слова – какого я когда-либо знал; он может быть часто поступает дурно, но в душе его постоянное стремление к добру». Вот почему мы глубоко сокрушаемся, что смерть застала его в минуту душевной слабости; мы не сомневаемся, мы убеждены, что он вышел бы из этого временного нравственного упадка и стал бы тем, чем был некогда для России, или обратился бы к частной жизни, к чему душой стремился. Впрочем, в какой бы среде он ни действовал, – родись простым гражданином, он имел бы одинаковое влияние, только в другой сфере. Какому-то обаятельному влечению подпадало все, что соприкасалось к нему, и люди, окружавшие его, любили его с страстным увлечением. Письма к нему холодного естествоиспытателя Паррота дышат горячею привязанностью,

24

Возможно, речь идет о князе Александре Голицыне, который содействовал интриге между мадам Шевалье и великим князем Александром Павловичем. – Прим. ред.

25

Салтыков (род. 1736 г. ум. 1816) при Екатерине возведен в графское достоинство, при Павле получил фельдмаршальский жезл, не отлучаясь от двора, при Александре – княжеское достоинство и назначение председателем Государственного Совета. Князь Салтыков имел при себе офицерский караул. Как бы для окончания своего придворного образования, он в молодости провел несколько времени при дворе Прусского Короля Фридриха II.

26

Eylert: Charakterzüge [und historische Fragmente aus dem Leben des Kцnigs von Preussen, Friedrich Wilhelm III] t. 1. 246–248.

27

Депеша виконта Фероне, французского посла при Александре, к министру Иностранных Дел, от 19 Мая 1823 года.