Здесь покоится Дэниел Тейт. Кристин Террилл

домой, домой. Это слово стучало у меня в ушах, как сердце в груди, пока я собирал свои скудные пожитки.

* * *

      Наутро, с твердым новеньким паспортом в кармане куртки, я прощался с Алисией у американского посольства. Она обняла меня и шепнула на ухо:

      – Удачи, Дэнни.

      Патрик уже махал мне рукой из лимузина, который он нанял, чтобы отвезти нас в аэропорт. В этот миг мне хотелось только одного: вернуться в приют № 8 вместе с Алисией, снова затеряться в толпе. Я вот-вот долен был получить то, о чем всегда мечтал, но, если бы не понимал, что не успею пробежать и пяти кварталов, как меня поймают, я бы бросился наутек.

      Вместо этого я сел в машину и стал смотреть, как Алисия машет мне вслед, пока она не скрылась из виду.

      Мы летели первым классом. Не успели еще даже взлететь, как стюардесса уже принесла Патрику и Лекс по бокалу шампанского, которое девушка выпила залпом, а мне – теплое печенье. А ведь еще какую-нибудь неделю назад я спал на автобусной остановке и пробавлялся пакетиками чипсов и конфетами, стянутыми в магазинах.

      Я должен был чувствовать себя счастливым. Печенье не должно было застревать у меня в горле и казаться таким черствым и безвкусным. Но, может быть, счастье – одно из тех чувств, на которые я уже неспособен, а если и способен, то оно просто не могло пробиться ко мне сквозь страх, пульсировавший в венах, как прибой, набегавший волна за волной, поднимавшийся все выше и выше, пока дышать не стало почти невозможно.

      Они будут встречать нас в аэропорту. Тейты. Они только посмотрят на меня, и все будет кончено, и при одной мысли об этом я обмирал от страха.

      Потому что я, конечно же, не был Дэниелом Тейтом.

* * *

      Ну да, я обещал говорить правду. Но я соврал. Я всегда вру. Серьезно, если вы поверили мне хоть на секунду, вам некого винить, кроме себя.

      Но вот с этого момента уже начинается правда. Клянусь. Того, что было дальше, даже я бы не придумал.

* * *

      Я попал. Патрика с Лекс я еще как-то сумел провести, но всю семью мне не одурачить. Это немыслимо.

      Лекс перехватила мою руку, когда я поднес ее ко рту, чтобы начать грызть и так уже обкусанный ноготь.

      – Не нервничай, – сказала она, хотя сама, судя по виду, волновалась не меньше моего. Опустила мою руку обратно на колени и сжала мне пальцы. – Все будут очень рады тебя видеть.

      – А кто там будет? – спросил я.

      – Только мама и дети. Мы не хотели сразу обрушивать на тебя слишком много.

      Я кивнул. Значит, только Джессика, мать Дэниела, и его брат с сестрой – Николас и Миа. Вчера я узнал от Патрика и Лекс, что отец Дэниела уже два года сидит в тюрьме за уклонение от уплаты налогов и растрату, а Миа была еще совсем маленькой, когда Дэниел пропал, и даже не помнит его, значит, беспокоиться нужно только о двоих. Но тут уж хоть двое, хоть сто – я просто не мог себе представить, чтобы мать посмотрела в глаза незнакомца и поверила хоть на секунду, что это ее сын. Как бы ей ни хотелось, чтобы это была правда.

      Стюардесса заметила, что содовой у меня почти не осталось, и принесла мне еще, плюс третье безвкусное