Инкарцерон. Кэтрин Фишер

Лишь: «Клодия, моя дорогая». И холодный поцелуй в щеку.

      Она развернулась на ветке и начала спускаться, гадая, получит ли подарок. Обычно получала. Что-нибудь дорогое, изящное, выбранное за него одной из придворных дам. В прошлый раз это была хрустальная птица в золотой клетке, издававшая пронзительные визгливые трели. Хотя в поместье и без того хватало птиц, в основном настоящих, – они летали повсюду, шумно выясняли отношения и щебетали под застрехами.

      Спрыгнув, Клодия побежала через лужайку к широким каменным ступеням. Дворец вырастал у нее перед глазами: нагретые солнцем камни, багряные цветы глицинии, оплетавшей башенки и кривые углы, три изящных лебедя на темной глади глубокого крепостного рва. На крыше ворковали и самодовольно семенили голуби, время от времени перелетая на угловые башни и прячась в кучках соломы, собранных в амбразурах и бойницах многими поколениями их предшественниц. Ну или предполагалось, что это так.

      Открылось окно. Элис выдохнула в панике:

      – Где ты была? Ты что, не слышишь?

      – Все я слышу, успокойся.

      Когда она взбегала по ступеням, карета уже громыхала по бревнам моста. А потом Клодию поглотил прохладный полумрак дома, пахнущий розмарином и лавандой. Из кухни выскочила служанка, присела в торопливом реверансе и исчезла. Клодия взлетела вверх по лестнице.

      В ее комнате Элис вытаскивала из шкафа громоздкий наряд. Шелковая нижняя юбка, синее с золотом платье, корсаж. Стоя посреди комнаты и позволяя напяливать на себя роскошные неудобные одежды и затягивать шнурки, Клодия ненавидела клетку, в которую ее запихивали. Через нянькино плечо она бросила взгляд на хрустальную птичку, разинувшую клюв в своей крошечной тюрьме, и скорчила ей рожицу.

      – Стой спокойно.

      – Я и стою.

      – Полагаю, ты была с Джаредом.

      Клодия пожала плечами. Настроение стремительно портилось, и ничего не хотелось объяснять.

      Корсаж был слишком тесным, но она привыкла. Элис безжалостно причесала и уложила под жемчужную сетку волосы, вспыхнувшие искрами статического электричества от соприкосновения с бархатом платья. Запыхавшаяся нянька сделала шаг назад.

      – Ты намного симпатичнее, когда не глядишь волком.

      – Как хочу, так и гляжу, – огрызнулась Клодия.

      Потом повернулась к двери, неся на себе платье.

      – Когда-нибудь я завизжу, заору и завою прямо ему в лицо.

      – Не думаю.

      Элис спрятала старое зеленое платье в шкаф. Глянула на себя в зеркало, заправила под чепец выбившиеся седые пряди, достала косметическую палочку, открутила колпачок и сноровисто удалила морщинку под глазом.

      – Кто меня остановит, если я стану королевой?

      – Он, – парировала нянька. – И ты боишься его точно так же, как любой другой.

      Правда. Степенно сходя по лестнице, Клодия знала, что это всегда было правдой. Ее существование делилось на две части: время, когда отец был дома, и время, когда он отсутствовал. И такой двойной