Струны пространства. Алгебра Слова

продолжил я, чувствуя, что мои слова прозвучали кощунственно. – То есть, я не хочу никакого ребенка.

      – Типичные мысли, – наконец «включился» Эмиль. – У меня в первый раз так тоже было. Пройдет потом.

      – Я утром поэтому из дома и вылетел, чтобы с Мариной не объясняться.

      – Никита, это здорово! – с воодушевлением «проснулся» и Коростылев. Но у меня создалось ощущение, что у Коростылева все было здорово: появление ребенка, неудачный опыт в лаборатории, утренний чай, неожиданный гость. Казалось, что Коростылев просто по-другому не умеет реагировать на внешние события. – Продолжение! Что может быть лучше?

      – Конец, – мрачно закончил я и пожалел о том, что рассказал. Все-таки некоторые размышления нужно оставлять при себе, чтобы не выглядеть «нечеловеком» в глазах людей.

      – Родители обрадуются внуку или внучке, – радостно продолжил Коростылев.

      – У меня, – я стал поспешно убирать со стола. – Нет родителей.

      – Давно? – академик как будто обрадовался.

      – Давно, – буркнул я. – Будто ты, Коростылев, не знаешь, что я один? Или у тебя склероз?

      – А другие родственники остались? – живо поинтересовался Коростылев. – Сестра, брат? Дядя? Тетя?

      – Нет! – я собрал кружки со стола и понес их в раковину. Включил воду и стал интенсивно тереть их тряпкой. – Что ты ко мне пристал?!

      – Ничего, – сказал Эмиль. – Он себе сам теперь родственников наделает.

      Коростылев откашлялся, взглянул на наручные часы и, поблагодарив за угощение, ушел.

      Эмиль настороженно взглянул на меня.

      – Родители обрадуются!!! – повысил я голос. – Можно подумать, что все родители детям радуются!

      Эмиль настороженно взглянул на меня. Я заткнулся. Вода шумела в раковине и брызгала на пол, а Эмиль переместился к печатной машинке.

      – Ты все очень ожесточенно воспринимаешь, – крикнул он мне. – По-моему, Коростылев не сказал ничего такого, чем можно было бы задеть или обидеть. Стандартные фразы.

      – По-твоему?! Вот в этом вся загвоздка! Каждый думает по-своему и уверен, что и остальные должны так думать. Или воспринимать мир!

      – Остынь ты, – отмахнулся Эмиль. – Нервный какой.

      – Зато ты спокойный. У тебя работу из-под носа увели!!!

      – Ничего у меня не уводили, – возразил Эмиль. – Пять неудачных попыток. Я решил сам свернуть этот опыт.

      «Неудачных?!», – я ошарашенно уставился на него. Буквально вчера Эмиль говорил противоположные вещи.

      Ровный стук клавиш будто отсчитывал секунды часового механизма готовящейся ко взрыву бомбы. Ощущение, что мое сердце с каждым звуком, колеблется как маятник все с большей и большей амплитудой: прошлое-настоящее, настоящее-прошлое, и, набрав ускорение, скоро вылетит за пределы системы.

      Открыв форточку, я закурил. А затем, чтобы приглушить неосознанную тревогу, я принялся разбирать столы вдоль окна. Эмиль продолжал печатать, делая временами пометки в своем блокноте.

      – Эмиль! – не выдержал я к обеду.

      – А? –