Игра в ножички. Дмитрий Ланев

усмехнулась Алена.

      Из-за уклона, на котором мы сидели, дорога наверху была совсем не видна. Судя по всему, по ней мало ездили в будни, только местные. Этот же уклон защищал нас от ветерка. От сухой травы пряно пахло осенью. Солнце, только-что перевалившееся через зенит, доставало и нас своими лучами.

      – Ты как, отошла?

      – Нет еще, минут десять посидим, – ответила Алена.

      – Ну, я тогда позагораю, – сказал я и стянул футболку. Куртку я снял еще раньше.

      – А я посмотрю, какая вода, – Алена прошла, шурша травой, мимо меня и скрылась за кустом ракитника.

      – Не нырни там, – крикнул я.

      – Постараюсь, – донеслось из-за куста.

      Минут пять было тихо. Я дожевывал третий бутерброд, размышляя о том, на какой минуте нужно будет идти спасать Алену. Если через пару минут не появится, значит, ей там за кустами совсем плохо – после вчерашнего. Это, конечно, осложнит работу, но не мне. А мне даже на руку, слабость женщины увеличивает шансы мужчины.

      Но Алена была в полном порядке. Даже более, чем в полном. Она появилась из-за куста и легко шла обратно, как ни в чем не бывало. При этом всю свою одежду, включая кроссовки, она несла в руках. Именно всю, поскольку на ней не было ничего.

      Наверное, у меня был довольно глупый вид. По крайней мере, подойдя на расстояние пары шагов и глянув на меня сверху вниз, она усмехнулась. Но ничего не сказала, прошла, на секунду загородив гладким ухоженным телом солнце, и встала на свой край коврика.

      – Есть, чем вытереться?

      – Я через голову бросил ей свою футболку.

      – Это по-рыцарски, – сказала она, не жалко?

      – У меня запасная есть.

      – Тогда, в качестве награды можешь вытереть мне спину.

      Вытирая ей спину, я позволил себе немного вольности. Алена заметно напряглась и ткнула меня локтем под ребра.

      – Не твое. На место, пуделек.

      – Ну, так ведь и ничье, – съязвил я. – Пропадет … золотой запас.

      Я снова сел на край коврика, налил себе чаю и, уже не стесняясь, стал смотреть, как она одевается.

      – Если какая-нибудь местная бабка с дороги тебя увидит, скажет что-то вроде "бесстыжие городские понаехали".

      – Это не бесстыдство. Это чувство превосходства.

      – Превосходство над чем?

      – Превосходство совершенной формы над несовершенным содержанием, или его полным отсутствием.

      – Над чьим содержанием, – сказал я, принимаясь за очередной бутерброд.

      – Над бабкиным. Или над твоим, тоже сгодится.

      – А форма чья?

      – Форма моя. Не твоя же. Посмотри на свой живот.

      Мой живот, не доставлявший мне никаких хлопот, был вполне сносным. Переваривал все. Без восьми квадратиков, конечно, даже без четырех. Но не свисал же он над ремнем, как у некоторых. У самой Алены квадратики пресса проглядывались. Вот о какой форме она говорит.

      – Ну, не обижайся, Игорек. Она вдруг опустилась на колени и чмокнула меня в щеку.

      – Поехали.

      И тут же вскочила. Очевидно, купание пошло