Конспекты на дорогах к пьедесталу. Книга 2. Колхоз. Часть 1. Елена Поддубская

а, так сказать, отметиться. На его замечание Ира вовсе не обиделась:

      – Было бы неплохо. Чтобы не спотыкаться на этом, с позволения сказать, тротуаре. Что за беда: как только заканчивается Москва – всё, конец цивилизации: дорог нет, комфорта нет, продуктов нет. С людьми – тоже проблема, – девушка указала на спины студентов, идущих впереди.

      – Фу-ф, погоди, дай руку поменяю, – сын профессора МГУ остановился, опустил корзину и разогнулся. – Ну что, взопрела, мамзель?

      Ира улыбнулась и помахала на себя рукой:

      – Есть немного. Хорошо ещё сухо! Синоптики наврали, как обычно.

      – Дождь будет, – уверил юноша, поглядев на небо. – Это вопрос одного дня. Сама знаешь, какая у нас осень – редко когда сентябрь начинается без дождя, – Андрей улыбался, пропуская спешащих спортсменов. Судя по лицам, общий настрой было всё-таки положительным.

      – Ну, пошли, что ли? – Ира сложила губы трубочкой. – А то опоздаем.

      – Да-да, – Попинко подхватил корзину и ускорил шаг. Ему тоже не терпелось увидеть свою новую группу и, может быть, тех, с кем подружился летом.

      Через несколько минут вдали замаячил кирпичный забор института.

      2

      Стас Добров бежал по песчаным дорожкам леса. Его длинные, костлявые ноги то и дело подворачивались на какой-нибудь коряге или ветке. Светлая повязка на голове приподнимала курчавые смоляные волосы, удлиняя и без того библейский овал лица и не давая поту попадать в глаза. Поправив её, Стас сплюнул на бегу, утёр ярко-красный рот и в сотый раз пожалел, что поленился побежать к Малаховскому озеру. В соснах вовсю галдели птицы, шумели на лёгком ветру кроны деревьев, нет-нет да и проскакивали по веткам белки, а запах хвои, уже немолодой, насыщенной, готовой к зиме, был тут гуще, ощутимее, чем в смешанных пролесках вокруг озера. Но дорожки между деревьев проложили никак не для пробежек. Добежав до высоких железных ворот, Стас нажал на кнопку звонка. И тут же по селектору раздался насмешливый голос Стальнова, сожителя по даче:

      – Нет, нет, сердешный, нам молочка не надо. Ступайте себе с богом.

      – Открывай уже! Клоун, – проворчал Стас.

      Воспоминания о предыдущих поездках на картошку совсем не радовали Доброва: холод, глубинка, бараки, грубая работа. Впрочем, новость о поездке на сельхозпрактику оказалась неприятной не только для него. Половина преподавателей института, ознакомившись в конце августа с решением ректората, гласившим о том, что в колхоз в этом году едут все курсы, а также весь преподавательский состав, понеслась оформлять больничные, отпуска без сохранения содержания и прочие документы, освобождающие от экзекуции. «Проскочить» удалось немногим, ибо парторг МОГИФКа Печёнкин решение об освобождении принимал лично по каждому случаю.

      – Никаких больных мам и внуков-первоклассников не признаю, – отказал Владимир Ильич ректору по хозчасти Блинову. – У мам есть папы, а у детей – свои родители. Так