В тени больших вишневых деревьев. Михаил Леонидович Прядухин

в тени больших вишен. Война и жуткая дедовщина упорно не хотели соединяться в единую картинку, к тому же, еще один пазл выпадал из нее – офицеры. Ведь даже слепой, на ощупь, определил бы, что в роте идет ежедневное избиение молодых солдат, а они, как ни в чем не бывало стояли на разводе, и даже подтрунивали над печальным видом чижей. В голове у Сереги произошла революция в понимании войны, о которой он читал когда-то в книжках, где боевое братство, просто красной нитью проходить через любую, даже самую завалявшуюся повесть о ней. После утреннего развода, в картинке «Война», пазл: «Боевое братство» ушел в небытие, и заменился на два, в сущности противоположных по смыслу: «Дедовщина» и «Землячество». С одним из них, ему придется познакомиться, так сказать непосредственно, уже вечером этого дня.

      * * *

      Вечером того-же дня, после курса «Молодого бойца», в качестве повара, Серега вернулся в палатку из столовой, и ели стоя на ногах, от усталости, направился к своей кровати. Проходя в полумраке между пальмами*, он уперся в чью-то ногу – это вернувшийся дедушка, водитель наливника* вытянул ее в продол*.

      – А какого..уя чижи шастают после отбоя? Что тут произошло, пока меня не было? Земля с оси сошла, что ли? – задал он вопрос, скорее всего окружающим, чем Сергею.

      – Да это поваренок, вчера вечером только прибыл, – ответил лежащий рядом на кровати солдат, выпуская в полумрак сигаретный дым из-за рта.

      – Хоть одна добрая весть, как приехал с рейса, – ответил дедушка и убрал ногу. – Иди ложись, и чтоб через пять минут умер, – в приказном тоне, сказал он Пожидаеву, хотя был рядовым, как успел заметить Сергей.

      Пожидаев на тот момент еще не знал, что повара в полку – это привилегированная каста. Причиной тому было скудное питание всех солдат без исключения, не взирая на срок службы, звание и боевые заслуги, а чижи, так те вообще голодали. Поэтому, шкурный интерес старослужащих – пару-тройку банок тушенки или сгущённого молока, оказавшиеся на вечернем столе, под чаек или брагу, делал поваров неприкасаемыми.

      Для воинов интернационалистов были предусмотрены повышенные нормы обеспечения продуктами, но по факту, их катастрофически не хватало. Причиной этому было банальное воровство, в начале, в Союзе, потом, на базе в дивизии, далее, в полку, прапорщики и офицеры творили вакханалию на продуктовом складе, и в конце пищевой цепочки, повара растаскивали все что осталось. В результате чего, к примеру, вместо положенных тридцати килограмм тушенки, в котел летело только пять, лишь слегка предавая кирзухе* аромат мяса, и превращая ее в постную, мало съедобную кашу. Которая, после обеда, абсолютно нетронутая солдатской ложкой, вываливаясь в помойку из бачков, застывшими болванками, удивительно похожими на головки сыра. Далее, все эти отходы, выносились нарядом по столовой в арык, который был в метрах пятиста от полка, создавая рассадник для мух, коих было немыслимое количество в части.