Воин тени. Мила Дрим

хотя бы в качестве утешения или компенсации за эти месяцы мучений?

      Доктор непонимающее глядела на красотку. Обычно, даже очень утомленные роженицы, завидев своего ребенка, сияют и словно наполняются силой. А затем непременно берут на руки и восхищаются своим дитя. Неужели эта пациентка равнодушна к своему ребенку? Грустные размышления врача оборвались. В палату ворвались двое – высокий, темноволосый мужчина и женщина с благородной проседью в волосах, в годах. Это были муж и мать роженицы.

      – Какая прелесть! – выдохнул Говард, забирая ребенка из рук доктора. Малышка сосредоточила на лице отца удивительно мудрый взгляд. Мужчина невольно улыбнулся, пораженный первой встречи со своей дочкой.

      – Она – просто ангел, – благоговейно произнесла Мередит, бабушка, любуясь внучкой. Женщина подошла к дочери, тепло улыбаясь. Все – таки, Кейт наконец-таки стала матерью, а ведь она, Мередит, едва не потеряла надежду, думая, что светская жизнь слишком увлекла ее дочь. Но появление Говарда – долларового миллионера, изменило отношение Кейт к семье.

      – А теперь, думаю, вам нужно приложить ребенка к груди, это очень важно и для вас, и для малышки, – улыбаясь, начала доктор.

      Кейт нахмурилась и окинула всех горящим взглядом, а затем громко, почти срываясь на крик, сообщила:

      – Вы в своем уме?! Вы знаете, кто я? Тратить красоту моей груди на это? Нет уж, спасибо! Подберите подходящую смесь для ребенка и наймите необходимый медперсонал! В ближайшие недели я намерена заняться не вскармливанием вечно орущего младенца, а своей фигурой! Скоро Каннский кинофестиваль, и я собираюсь затмить там всех!

      Повисло тягостное молчание. Говард, слишком влюбленный в свою жену, не смог возразить ей. К тому же, быть вместе с ней, на фестивале – это было престижно. Они были женаты меньше года, и не успели насладиться прелестями жизни молодоженов, так как беременность Кейт сопровождалась токсикозом, дурным настроением и слабостью. Мужчина еще не знал, что дурное настроение – это никак не следствие беременности жены.

      – Я сама займусь внучкой, – промолвила Мередит. Она посмотрела на дочь и зятя задумчивым взглядом. – Как вы ее решили назвать?

      – Мне все равно, – буркнула Кейт. – Лишь бы легко произносилось.

      – Тогда, пусть будет Миа, – выдохнул Говард.

      – Пусть будет Миа, – повторила Мередит, унося внучку.

      9 лет спустя

      Кейт сняла солнцезащитные очки, окидывая дочь задумчивым взглядом. Да, не случилось. Чуда не произошло. Дочь так и не стала красавицей.

      Миа, учащаяся в пансионе, расположенном в одном из отдаленных северных штатов, услышав, что к ней приехала мама, летела к той, будто на крыльях. Завидев элегантную блондинку в голубом костюме от Шанель, девочка замерла. Ее мама была эталоном красоты – изящная, невысокая, с приятным глазу загаром, с волосами – уложенными волнами, она стояла и ждала ее, Мию.

      Голубые глаза заскользили по фигурке