Тихий дом. Эзотерический детектив. Элеонора Пахомова

быть хоть отбавляй. Их придется принять без оговорок – в чужой монастырь со своим уставом, как известно, не ходят. Вникнуть в них можно будет по ходу дела, деликатно.

      Мирослав издалека заметил тонкую юношескую фигуру у ступенчатого подножия многометровой каменной стелы. В таком выборе ориентира ему померещился некий символизм. Многострадальный обелиск был установлен в 1914 году в честь 300-летия царствования Дома Романовых, а после Октябрьской революции, уже в 1918 году, его превратили в памятник деятелям социалистической и коммунистической мысли и их предтечам. С вершин был сбит двуглавый орел, с основания сняты гербы, с центральной картуши убрали изображение Георгия Победоносца и вместо него разместили «Р. С. Ф. С. Р.», «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Имена царей на стеле заменили Марксом, Энгельсом, Либкнехтом и иже с ними. А в 2013 году обелиску вернули первоначальный «царский» вид. Чьи имена на этих каменных плитах спустя время выпишет поколение Рэя Менсона или тех, для кого он станет предтечей?

      Фигура, замеченная Мирославом, была облачена преимущественно в черные одежды – классические брюки, удлиненную куртку, из-под которой выглядывал край пиджака, а в расстегнутом вороте белела рубашка. Было в повадке этого молодого парня нечто отличительное – совсем немного, едва-едва угадываемое, но Погодин своим не в меру обострившимся шестым чувством невольно выделил эту особую волну за несколько секунд до того, как Тищенко заговорщицки шепнул: «Вон он».

      Мирослав вряд ли смог бы четко и убедительно сформулировать, что именно он подметил в абрисе слегка склоненного вперед и вбок профиля – прямой, с едва заметным греческим изломом нос, на котором бликовала очечная душка; линия высокого лба, прикрытого косой прядью прямых черных волос; устремленный в задумчивости долу взгляд. Возможно, Погодин сказал бы, что нетсталкера выделяет из общей массы прогуливающихся в Александровском саду некая отрешенность, сопутствующая особому виду одиночества – одиночеству среди людей, которое увлекает мысли в собственный, незримый другим мир, имеющий мало общего с окружающей действительностью.

      Замятин же не стал вдаваться в пространные размышления относительно сложной личности консультанта, проследил за направлением взгляда Тищенко и двинул бравой поступью точно к цели. Именно Иван Андреевич приблизился к нетсталкеру первым. Сделал он это решительно, будто от того, как скоро, минутой раньше или позже, они познакомятся, зависит исход всего дела. Конечно же, он не рассчитал и по простоте своей нарушил ту дистанцию, которую принято называть личным пространством, подойдя к консультанту чуть ли не вплотную. Погодину показалось, что в этот момент ощутимо соприкоснулись две разные по плотности атмосферы, а по эфемерной границе их соприкосновения пробежала воздушная рябь. Неспешно отступив на шаг назад, нетсталкер невозмутимо воззрился на майора.

      – Привет! – весело, по-свойски поздоровался Замятин так, как обычно