Это внутри. Наташа Михлин

пылинки заплясали в воздухе.

      – Все! А теперь беги умываться.

      Девочка вздохнула и спустила босые ноги на пол.

      – Смотри, Дина, какой серый день! Давай никуда не пойдем! Останемся и будем читать сказки…

      Дина встала, поежившись от сквозняка, закуталась в теплый платок и подошла к девочке.

      – Эбби, дорогая, я бы тоже хотела провести день с тобой, но мы обе знаем, нужно открывать клинику. А тебе – идти в школу, знакомиться с новыми буквами. Ты ведь это любишь. Совсем скоро ты выучишь их все, будешь читать сколько захочешь. И я уже не понадоблюсь.

      Тоненькие пальцы вцепились в клетчатую шаль Дины.

      – Неправда! Ты мне всегда нужна! Я не буду учить буквы!

      Дина прижала к себе легкое тельце. Потом, наклонившись, заглянула Эбби в лицо.

      – Что за глупости? Я не собираюсь бросать тебя, дорогая. И чтение тут совершенно ни при чем. А теперь – марш в ванную.

      Пока Эбби умывалась, Дина вынула из шкафа свежий белый халат на плечиках и пробежав по вязаной дорожке коридора, повесила на ручку входной двери.

      – После обеда тебя заберет папа. Какую заколку ты хочешь, розовую или белую с мишкой?

      Ловкие пальцы Дины перебирали белокурые пряди девочки, сплетая во французскую косу. Эбби со звоном бросила ложку в миску с остатками хлопьев.

      – Не хочу. Не хочу, чтобы он приезжал!

      Тряхнула головой, сбрасывая руки Дины, и обернулась, нахмурив брови.

      – Папе важны только шахты и лопаты! Ему все равно, есть я или нет! Почему ты не можешь забрать меня насовсем?! Почему я не родилась у тебя?! Он меня совсем не любит!

      Глаза Эбби наполнились слезами. Дина успокаивающе подняла ладони.

      – Ну-ну, не говори так, родная. Твой папа хочет сделать тебя счастливой. Для этого и работает так много.

      – Но он даже не знает меня! Не говорит со мной! – воскликнула девочка. Ее щеки покраснели от гнева, – Ему все равно!

      Девочка, сцепив руки, уставилась перед собой. Тарелки отнесло на дальний край стола, мисочка взлетела в воздух и со звоном ударилась в стену у окна. По деревянным панелям потекло молоко.

      – Абигайль Стюарт, – в голосе Дины появился металл, – прекрати. Она решительно развернула девочку к себе. Губы малышки дрожали.

      – Я не хотела, – испуганно пробормотала она.

      Дина смягчилась.

      – Ну ничего, ничего. Держи себя в руках, Эбби. Не бойся, моя девочка. Боятся те, в ком нет любви, – Дина гладила худенькую спинку и смотрела на белые капли, стекающие по плинтусу. – А ты любишь меня, любишь своих друзей, я люблю тебя, и папа тоже. Да-да, и нечего качать головой, я-то знаю, что это правда. Просто некоторые люди не умеют выражать чувства. Но это не значит, что чувств и вовсе нет.

      Эбби перестала всхлипывать и посмотрела Дине в лицо.

      – Но папа… Он не знает… Об… этом, – и Эбби покосилась на осколки миски на

      полу. – Он разозлится, если узнает?

      Дина покачала головой.

      – Тому придется смириться, ведь ты его дочка. В любом случае, нет смысла бояться заранее.

      Хочешь, чтобы