Универсариум. Антон Кара

нахальная морда здесь для меня наиболее родная.

      Я сделал два шага в его направлении.

      – Алик.

      Он обернулся.

      – Эдик? – искренняя улыбка. – Привет. И ты тут?

      Мы радостно обнялись.

      – Привет. Я здесь в первый раз.

      – Рад тебя видеть, он несколько раз похлопал меня по плечу. – Ты-то сюда как попал? Я бы сам тебя позвал, просто не думал, что тебе будет это интересно. Хотя, знаешь, я и сам еще недавно был далек от всего этого, – немного задумчиво пробормотал Алик. – Но вот, видишь, вышел на новый уровень.

      – Честно сказать, я тут случайно.

      – Это отлично, что ты пришел. Тебя это вдохновит.

      – Слушай, – я понизил голос, – ну хоть ты мне скажи, куда я попал?

      – Я тебя понимаю, – тоже перешел на тихий тон Алик.

      Он потянул меня за плечо и отвел на несколько шагов в сторону от скопления гостей.

      Неужто мне сейчас наконец раскроют какой-то секрет.

      – Я тоже не сразу… Видишь мои пальцы, – он поднял ладони. – Раньше, если помнишь, здесь всегда были три перстня. Стоимостью в дом каждый.

      Конечно, помню. Терпеть не могу огромные вычурные печатки, носимые словно символ чуть ли не королевской власти. Да и вообще, я люблю золото только в слитках. Ну и еще, пожалуй, в монетах. Но на Алике, и только на Алике толстые перстни смотрелись органично. Придавали его стилю не столько солидности и знак состоятельности, сколько черты молодого турецкого падишаха, живущего уже 400 лет и нестареющего. Возможно, всё дело в его острой бородке, остром носе, остром взгляде и тупом образе жизни.

      – А теперь мои пальцы свободны, – задиристо прохрипел Алик. – Они прекрасны и без золота.

      Я пропустил бы мимо ушей тему о свободе конечностей и кучу других слов из явно обновленного лексикона своего друга, но было невыносимо слышать о прекрасности собственных пальцев из уст человека, с которым сотни раз бывал в саунах с крепким алкоголем и мягкими женщинами и видел, что он чрезвычайно далек от красоты. Причем любой. Он издевался над ними в самых извращенных формах и сопровождал это почти всегда диким демоническим хохотом. Нет, это было не веселье, это истерия. Такое удовольствие я понять не в состоянии. Однако именно Алик был в моем окружении первопроходцем и неустанным искателем новых сексуальных удовольствий. Это он не так давно открыл для меня «Романтиз». За что ему нижайший поклон – два-три раза в неделю.

      – А теперь ты отдал свои болты в здешний фонд? – усмехнулся я.

      Алик всё еще держал на мне сосредоточенный взгляд округленных глаз, не сходивший на протяжении всего его рассказа о красоте. Но теперь они стали щуриться, и он опустил руки.

      – Ты думаешь, это секта какая-то? Свидетели коровы какие-нибудь, что ли? Думаешь, здесь разводят лохов, которые отдают в новую семью все свои бабки, дома переписывают? Ты только что назвал меня лохом.

      Ну вот, друга обидел.

      – Слушай, я не хотел, – попытался я сгладить. – Просто мне сказали, что этот отель теперь не твой. А тут всё так странно. Я чуть