Ангелы не умирают. Екатерина Оленева

одеваешься, классно дерёшься, готовишь вкусные коктейли и играешь на рояле. Впечатляющий список. Какие у тебя ещё скрытые таланты?

      – Скрытых мало. Не отличаясь скромностью, поэтому люблю всё делать напоказ. С превеликой радостью готов продемонстрировать один из самых любимых моих талантов.

      – Это какой же? – поинтересовалась Ирис, вертя в пальцах коктейльную рюмку.

      – Я отличный любовник.

      Не сдержавшись, Ирис прыснула.

      – Ты это сам с собой в душе проверял?

      Вылетело прежде, чем удалось прикусить язык.

      По счастью, Энджел был не из тех, кто болезненно и серьёзно относится к собственной персоне.

      – Случалось, – легкомысленно пожал плечами он. – Но редко. Обычно в этом нет нужды. От желающих составить компанию и так отбоя нет.

      – Вижу, скромность в твой внушительный список талантов не попала?

      – Не вместилась. Но мне и без неё не плохо. К тому же что такое скромность? В большинстве случаев скромность либо комплекс, либо лицемерие. И то, и другое непривлекательно.

      – Самонадеянность и самодовольство, по-твоему, явно лучше?

      – Адекватная самооценка в совокупности с чувством такта, по-моему, самое то.

      – Ну и с чего ты взял, что можешь адекватно оценить свои таланты как любовника?

      Энджел поглядел на неё в упор. Взгляд у него был насмешливый, ехидный и словно бы подначивающий.

      «Слабо поговорить на эту тему?», – будто подталкивал в спину он.

      «Не слабо», – светилось в фиолетовых глазах Ирис.

      – Я работаю в борделе, киса, и мне за это платят хорошие деньги. Если бы я был в этом не хорош, это было бы вряд ли возможно, да?

      Ирис недоверчиво уставилась в чёрные, без блеска, словно матовые, глаза. Лишь в самой их глубине мерцало отражение маленьких сияющих лампочек, отчего создавался эффект сияния.

      – Откровенно говоря, я не знала этого. И… мне неприятно.

      – Тебе до сих пор не рассказали? Ая-яй-яй! Как нехорошо-то получилось? Ну, ничего. Теперь-то в курсе. А ты и вправду шокирована?

      – Как сказать? Такое чувство, будто я польстилась на яркую обертку и, не глядя, проглотила что-то очень нехорошее.

      Злой огонёк, на мгновение промелькнувший во взгляде Энджела погас, как искорка на лету.

      Он вновь ухмыльнулся:

      – Ты злишься на меня? Приятно знать.

      – Что приятного в том, когда на тебя злятся?

      – Пороки людей, нам безразличных, обычно не задевают.

      – Почему мне кажется, что ты просто нарочно меня провоцируешь, сгущая краски? – недоверчиво сощурилась Ирис.

      – Потому что так думать тебе легче, – ответил Энджел. – Ты полагаешь, что я наговариваю на себя для того, чтобы привлечь твоё внимание? На самом деле я пытаюсь снять с себя ответственность.

      – Не поняла…

      – Когда ты придёшь и станешь меня упрекать в том, какой я нехороший, я смогу с чистой совестью сказать: «А я же тебя предупреждал».

      – И что тебе это даст?

      – Думаю,