Дом №12. Александр Олейников

долго томиться с таким огорчением.

      Вскоре и самое дело насчет свадьбы было устроено совершенно, так, что нужно было лишь дождаться следующего дня, а вечером, то есть в канун свадьбы, прежде чем я отправился к себе, имел место быть еще долгий и в самом деле ласковый разговор с моим вероятным свекром, в ходе которого он излил мне множество обещаний и наставлений об правилах семейной жизни, и даже упомянул как-то вскольз о приданном, которое могло быть только увиденным во все.

      Все это было конечно очень заманчиво, но дело свое я знал верно и не стал искушать Бога. Уже ночью я удалился в свою комнату, и, когда убедился, что все в доме спят, тихо вышел оттуда и направился в комнату ко своей невесте для проведения нашего с ней разговора. То есть я как бы не обольщен просто самою свадьбой, но, имея порыв любви и нежного сочувствия, питаю дескать большое уважение ко своей будущей жене, что мол пред самим Богом и под его покровительством, как и полагается всякой чете, следует доверять друг другу и не стыдиться законных дел своих. И что, имея она хоть какое-нибудь понимание, могла бы проявить его в знак доверия уже и на самом первом шагу нашей совместной жизни.

      Окончив все это дело, я вернулся обратно, но не для сна, а для того чтобы, одевшись все свое новое и чистое, взять свою дорожную кладь и тихонько выбраться в окно на задворки, где уже меня стоял и ждал экипаж с кучером до ближайшей станции, и где также был мой конфидент, которому я вручил некоторую сумму для погребения дядюшки и поручил две-три комиссии, от которого я также получил некоторые документы, и с которым в итоге я крепко накрепко распрощался. Той же ночью я прибыл в Саратов, а затем отправился в Петербург.

      Глава вторая. Петербург

      Итак, вскоре я оказался в Петербурге, в кой же час и был поражен его величием до самого основания своего рассудка. Свет, тот божественный свет, царивший в столице российской аристократии, произвел на меня такой непомерный эффект, что я, уж по самому приезду, как был, так и замер на Невском в превеликом восторге.

      Трудно и, к тому же излишне, будет описывать мне все его превосходство, а также все мои чувства, кои я питал первое время пребывания в Петербурге, а потому скажу лишь несколько нужных сведений об моем благоустройстве.

      В первый же день мне удалось отыскать контору и еще кое-какие места для приобретения квартиры и некоторых важных документов, кои я оформил на себя весьма быстро и нехлопотливо. Квартира у меня была благоустроена в высшей степени, имела три комнаты, балкон и внутренний двор перед подъездом, а находилась она на Литейной. Окна у нее убегали в пол на французский манер, перинки до потолков, мебель вся блестела как позолоченная, столики с батистом, стулья с гнутыми ножками и подушками, ковры из Персии, одним словом – Эмпирей. Проживание в первое время не доставляло мне никаких тяжб, тем более что денег у меня было предостаточно, но, все же, тыщенок пять я отложил в банк для их сохранности и надежности. Затем я нанял себе щеголеватого лихача